– У ментов не пью.
Его заклинание на этот раз прозвучало как-то неуверенно.
– Я, папаша, не мент, а разведчик. – Я наклонил банку и замурлыкал:
– Водка Петрофф, водка Петрофф, прощай…
Мужик плакал. Ему было худо. Но и Ленке сейчас тоже несладко, и, чем дальше, тем хуже. Мужик же похмелится, и ему будет хорошо.
– Как тебя звать, касатик? – ласково спросил я.
Он вскинулся с криком:
– Ах, ты… – но, увидев целую банку водки в моей руке, замер, не веря глазам.
– Никитичем величают, – неожиданно важно ответил он.
Я открыл банку и снова протянул ему.
– Пей, Никитич, хороший ты человек.
Он выпил, попросил закурить. Мы молча посидели. Кремень Никитич подобрел, начал крошиться.
– А я сразу догадался, что ты – разведчик, – уважительно сказал он.
Я промолчал. Мой вопрос уже был задан.
– А известно, что делают. Баб воруют, – эффектно раскололся Никитич.
Меня тряхнуло. Неужели попал?
– Да что ты?
– Людишки здесь нехорошие. На похмелку не дадут. А баб молодых привозят, напоят и – в Африку. Неграм продают. – Он сумрачно сплюнул. – Бабы-то думают: танцы-шманцы.
– А сегодня привозили?
Никитич жалобно посмотрел на меня.
– А ты точно не будешь, а, разведчик?
– Что?
– Ну, осталось там, не выливай, я допью.
– Да пей, Никитич, только скажи: сегодня никого не привозили?
Он схватил банку, осушил ее, крякнул, потом виновато сказал:
– Сегодня не видел. Я в соседний двор ходил к мужикам.
В общем, по Никитичу, ситуация складывалась такая. Контора обманом или силой набирала девушек, которых потом отправляли куда-то. Алекс в этом каким-то образом участвовал, что при остальных уже упомянутых интересах делало его подозреваемым номер один.
– Сколько их там бывает? Когда? Как они выглядят? Такого не встречал?
Я дотошно обрисовал Алекса, не забыв и разбитый нос.
– В выходные часто приезжают. В понедельник всегда два-три сидят. Похмеляются. А сколько, не считал – все они на одно лицо. Вроде тебя – в галстуках.
Он прополоскал эту мысль в своих уже изрядно разбавленных мозгах и недружелюбно протянул:
– А ты хи-и-трый.
Да, доза эликсира правды явно оказалась великоватой.
– Ты не разведчик! – Он покивал с минуту, соглашаясь с внутренним голосом, и убежденно добавил:
– Наш разведчик бы водку не вылил.
Я встал, похлопал Никитича по грязной спине и сказал:
– Хороший ты человек, Никитич, а главное – проницательный. Но ты не учел одного, товарищ. Водка-то – немецкая!
Пока Никитич трудно осмысливал сказанное, я ушел в неизвестном для него направлении.
В агентстве меня ждал раскаленный телефон, который при моем