Русский плен. Невыдуманные истории. Александр Чех

подобному не удивляются…

      А если я и удивлялся – то вспоминая подслушанное совещание трёх больших птиц. Они не каркают, как ворóны; их говор негромок и, что ни думай, производит впечатление членораздельной речи…

      Второй эпизод прозаичнее. Мы с дочкой провели неделю в семейном лагере на берегу Катуни. В понедельник наши товарищи решили послужить природе: убрать мусор, оставленный отдыхавшими неподалёку от нас в выходные дни. На краю невысокого обрыва, рядом с соснами, чьи корни уже подмыты водой, я нашёл неприятный пакет: килограмма два мяса, припасённого для шашлыка и, очевидно, протухшего. Спустился с этим на песок поближе к реке и вывернул принесённую паводком корягу; получилась канавка, куда я скинул находку и набросал сверху порядочный слой ивовых и сосновых веток.

      На следующий день я заметил рядом с лагерем ястреба. Он поднялся с сука, полетел, ловко огибая сосны, и перед тем, как снова сесть, притормозил, развернувшись поперёк линии взгляда… Тогда я и увидел, что это ворон. Причина его появления прояснилась на день позже. Пройдя мимо места, где вывернул корягу, я обнаружил, что снесённые мною ветки разбросаны, а шашлычный пакет исчез.

      Так и поработали два санитара леса на катунском берегу.

      Формула

      Главная тропа решительно уходила от ручья, поэтому мы её потеряли, пробуя то одну, то другую тропинку ближе к руслу. И трижды возвращались к развилке, возле которой лежал мёртвый зайчишка. На него пришлось глянуть несколько раз, но не только из-за этого я его запомнил. Лежал на боку, прикрыв лапкой мордочку, словно бы стесняясь своей смерти. Совершенно зряшной – ведь он не стал ничьей добычей…