Санитары
Чёрный ворон в зоологии именуется «вороном обыкновенным». На самом деле это одно из необыкновеннейших живых существ, о чём как нельзя лучше свидетельствует его неназойливое, но постоянное присутствие в народных эпосах и песенном фольклоре. Как и то, что мифологический ворон живёт триста лет, хотя реальный – в среднем в двадцать раз меньше. Зато орнитологи расскажут много удивительного о его интеллекте, о способности имитировать звуки и человеческую речь (не из этого ли возник шедевр Эдгара По?), об особенностях воронова социума. Интересно, что ручные вóроны доживали при хозяине до 75 лет – примерно как он сам.
Антон Кабаков. Ворон
Я поначалу поражался, когда встречал их в городе. Как же «Красная книга»? Вероятно, по каким-то причинам их стало значительно больше – война и смерть совсем не обязательные спутники этой невесёлой, что ни говори, птицы…
Первые же встречи были в молодости на лоне Алтайских гор. Собственно, стоит ли называть «встречей» возможность увидеть одного или нескольких воронов издали и полюбоваться красотой их полёта или парения? А в воздухе они прекрасны!
Но один из эпизодов мне запомнился.
Наша группа встала на так называемую днёвку в замечательном месте: у небольшого озера, среди кедров и скал под северными срывами горы Аккая. Когда остановка не вынуждается непогодой, такие дни просто великолепны: не надо шагать по горной тропе под рюкзаком с заливаемыми потом глазами, можно забыть о ноющих под лямками плечах и дать поджить стёртым ногам, а самим неторопливо поесть и выпить чаю, даже позагорать… Одним словом, отдохнуть.
Я же наметил себе особый отдых: взобраться на гребень, огибая вершину Аккаи с востока, по дороге посмотреть на верхние Байюкские озёра, расположенные в тундровой зоне и редко посещаемые туристами, – просто побродить часов пять-шесть налегке. Оговорили с руководителем примерный маршрут, я надел кирпичного цвета робу, которая бросилась бы в глаза, если не дай бог чего… И отправился.
Не буду заводить речь об озёрах, хотя они запомнились – и мёртвое, и живое, а я окунулся в оба. На гребне же, в сущности, нечего описывать: величие открывающейся панорамы выражает себя в безмолвии, не в словах… Гребень оправдывает своё название только при взгляде с севера, представляя собой отнюдь не скальный нож, как может показаться снизу, но протяжённое и полого снижающееся на юг плато, словно вымощенное камешками и плотной глиной.
Я располагал тремя часами и возможностью оценить погоду: на десятки километров вокруг ни единого облачка… Послеполуденное солнце в лёгкой дымке, передо мной плавно снижающаяся и удобная для ходьбы поверхность безо всяких видимых препятствий. Почему не пройти немного на юг и не осмотреть сверху долину одноимённой реки?
Препятствие оказалось невидимым. Я шёл на юг в тишине и покое – и вдруг