Мы пообедали картофельной похлебкой, в которой плавали редкие кусочки лука и еще более редкие обрезки сала. На соли крестьяне явно экономили. Черный хлеб был черствым. Похоже, для почетных гостей с него срезали плесень. Но лучше такая еда, чем никакая.
После обеда Усман решил не ждать у моря погоды и ехать. Дед Тимофей сообщил, что ближайший город называется Подольск, до него два дня пути, причем не важно – пешком двигаться или на лошади, потому что крестьянские лошади путешествуют шагом и никак иначе. Бывают еще лошади барские, военные и почтовые. Они могут бежать рысью, но ближе Шарапова Яма их все равно не найдешь. Усман велел подготовить телегу и кучера, и Тимофей удивился, что почетные гости предпочитают путешествовать в телеге, а не верхом. Ему даже не пришло в голову, что мы ездить верхом попросту не умеем. Вдоволь наудивлявшись, Тимофей отдал необходимые распоряжения, и к крыльцу была подана хорошо знакомая нам телега в комплекте с белобрысым подростком Федькой в качестве кучера.
Когда мы собрались отъезжать, Тимофей упал на колени и нижайше просил не отбирать телегу и лошадь навсегда, а позволить Федьке вернуться домой. Усман милостиво согласился. Тимофей нижайше умолял поклясться, и Усман поклялся милосердным Аллахом. Дед Тимофей впал в прострацию. На этой ноте мы и покинули деревню Михайловку.
Федька явно боялся. Он старался не показывать свой страх, но боялся. Думаю, каждую минуту ему казалось, что страшные воины в пятнистой броне превратятся в каких-нибудь кощеев и в лучшем случае сожрут его живьем, а в худшем – растерзают грешную душу, не дав ей никаких шансов попасть в райские кущи или во что они тут верят. Кстати, не прояснить ли этот вопрос, ведь делать все равно нечего.
– Скажи мне, Федор, – начал я, – как был сотворен мир?
Федор испуганно шмыгнул носом, втянул голову еще глубже в плечи и ответил дрожащим голосом, которому безуспешно пытался придать взрослую сиплость:
– Бог сотворил мир за шесть дней.
– А откуда взялся первый человек?
– Хватит маяться дурью, – перебил меня Усман, – лучше посмотри вперед.
– Стрельцы, – жалобно выдохнул Федор. К нам приближался десяток всадников на более-менее приличных лошадях, судя по виду – из тех, что могут некоторое время бежать рысью, а потом не упадут замертво. Эти лошади напомнили мне тех, на которых в наше время ездят боевики по чеченским горам.
Униформа всадников была более чем оригинальна. Длинный стеганый кафтан с разрезами по бокам – для удобства верховой езды, высокая шапка с меховой оторочкой, вытертой у всех до состояния искусственного Чебурашки, галифе, высокие сапоги со шпорами – и все это цвета хаки. Камуфляж без пятен и разводов, однотонный – как во времена Великой Отечественной. И все-таки камуфляж. Из оружия наличествовали пять огромных ружей, сравнимых по габаритам только с тяжелыми снайперскими винтовками, и четыре тонкие пики с красными флажками, закрепленными около острия. Также