– Не беспокойтесь, я оседлаю засранца, как лобковая вошь. – Иногда подчиненная Серваса злоупотребляла крепкими выражениями.
Интермедия 1. Надежда
Надежда – наркотик.
Надежда – психотропный препарат.
Надежда возбуждает сильнее кофеина, ката[17], мате, кокаина, эфедрина, эритропоэтина[18], стимуляторов и амфетаминов.
Надежда ускоряла ее сердечный ритм и частоту дыхания, поднимала кровяное давление, расширяла зрачки. Надежда стимулировала работу надпочечников, обостряла слух и обоняние. Надежда скручивала ее внутренности. Накачанный надеждой мозг регистрировал все с небывалой остротой и четкостью.
Спальня…
Чужая, не ее. На одно крошечное мгновение она подумала, что проснулась у себя, что бесконечные месяцы в подвале – всего лишь ночной кошмар. Что наступившее утро вернуло ее в прежнюю жизнь, в чудесную, обыденную повседневность… но это была чужая комната.
Эту незнакомую комнату она видела впервые.
Утро. Она осторожно повернула голову и увидела, как свет разгорающегося дня проникает в щель между шторами. Будильник на ночном столике показывал время – 6.30 утра. У противоположной стены стоял зеркальный гардероб, и она могла видеть свои ступни, ноги и лицо – лицо маленькой, перепуганной, прячущейся в темноте зверушки.
Рядом с ней кто-то спал…
Надежда вернулась. Он уснул и забыл спустить ее в подвал прежде, чем перестанет действовать введенный наркотик! Она не поверила своим глазам. Ошибка, он наконец-то совершил ошибку – первую и единственную за много месяцев неволи. Это шанс! Она почувствовала, что у нее вот-вот разорвется сердце, что ее хватит инфаркт.
Надежда – исступленная, безумная надежда – воспламенила ее мозг. Кровь стучала в ушах, но она все-таки повернула голову в его сторону.
Он спал крепким сном. Она отстраненно и спокойно смотрела на лежащее рядом крупное обнаженное тело и не чувствовала ни ненависти, ни влечения. Она давно миновала эту стадию. Ни коротко стриженные, вытравленные перекисью волосы, ни темная бородка, ни покрытые татуировками руки, напоминающие вторую – чешуйчатую – кожу, больше не притягивали ее. Она вздрогнула, заметив на лобковых волосках следы высохшей спермы, но это не шло ни в какое сравнение с теми рвотными позывами, которые терзали ее в самом начале. Эта стадия тоже миновала.
Надежда удесятеряла силы. Ей вдруг страстно захотелось вырваться из этого ада. Стать свободной. Как много противоречивых эмоций… Она увидела дневной свет впервые со дня похищения. И плевать, что через окно и сквозь шторы. Она впервые проснулась в кровати, а не на земляном полу темного подвала. Первая спальня за месяцы, а то и годы плена…
Этого не может быть. Что-то случилось.
Но ей нельзя отвлекаться. В комнате становилось все светлее. Он может проснуться в любой момент. Больше у нее такой возможности не будет. Страх вернулся, как удар под дых.
Решение было. Убить его. Сейчас, немедленно, прямо здесь. Разбить голову лампой. Но она знала, что, если промахнется,