– О ней ходили слухи?
– Ты правда думаешь, что я перескажу тебе все слухи и сплетни во имя нашей старинной дружбы?
– Так их было много?
Внизу, на узкой, змеившейся у подножия холма дороге, зашуршала шинами машина.
– Слухи, выдумки, сплетни… Именно это называют «соседским расследованием»? Клер была не только независимой и соблазнительной женщиной, но и имела собственное мнение о многих вещах. Иногда она вела себя на званых ужинах слишком, как бы это сказать, воинственно.
– Что еще? Ее личную жизнь обсуждали? Тебе что-нибудь известно?
Ван Акер нагнулся, поднял шишку, размахнулся и забросил ее далеко на склон.
– Красивая женщина, холостячка, умная… Ничего странного, что мужчины за ней увивались. Она не была монастырской послушницей…
– Ты спал с ней?
Франсис бросил на майора непроницаемый взгляд.
– Скажи-ка, Мегрэ, все полицейские так топорно работают? Ломятся в отрытую дверь? Неужто ты забыл, чем экзегеза[13] отличается от герменевтики?[14] Спешу тебе напомнить, что вестник олимпийцев Гермес – бог-обманщик. Собирание доказательств, поиск скрытого смысла, нисхождение к непостижимым структурам интенциональности: притчи Кафки, поэтика Целана, проблема интерпретации и субъективности у Рикёра… Раньше ты знал в этом толк.
– Ей угрожали? Она с тобой не делилась? Не рассказывала как коллеге или другу о запутанных отношениях с любовником, о разрыве или навязчивом поклоннике?
– Нет, она со мной не делилась. Мы не были настолько близки.
– Она не упоминала о странных звонках или электронных письмах?
– Нет.
– Никаких подозрительных записей о ней в лицее или вокруг него?
– Насколько мне известно, нет.
– Каким учеником был Юго?
Тень улыбки пробежала по лицу ван Акера.
– Семнадцать лет, дополнительный курс, первый в классе. Понимаешь, о чем я? А еще – красавчик, все или почти все девушки влюблены в него. Юго – такой парень, каким хотят быть все парни в его возрасте.
Он замолчал и поднял глаза на Серваса.
– Тебе бы следовало повидаться с Марианной…
Мир вокруг них качнулся, а может, просто ветер гулял в соснах.
– Собираюсь это сделать в рамках расследования, – холодно отрезал Сервас.
– Я не о том.
Они вслушивались в стрекот дождя по хвое, смотрели вдаль на холмы, окрашенные всей палитрой серого цвета.
– Ты всегда был очень далек от атараксии[15], Мартен. Твое обостренное чувство справедливости, твой гнев, твой проклятый идеализм… Встреться с ней. Но не береди старые раны.
Помолчав, он спросил:
– Ты ведь все еще ненавидишь меня, да?
Сервас не знал, что ответить. Ненавидит ли он своего бывшего лучшего друга? Возможно