Не хочу назад.
Никогда не хочу назад,
Ни на шаг.
Грета
И любой потерпевший
Расскажет тебе о том,
Как любую историю
Двух пострадавших
От рук,
И сердец,
И поступков
Друг друга
По прошествии времени
Можно рассматривать
Либо
Как нечто прозрачное,
Ценное,
Хрупкое:
Бабочку Грета Ото
И ее стеклянные крылья,
Горный хрусталь
И фиал
С заточенной в нем кровью Христа,
Либо
Как нечто стихийное,
Рвущее с жизнью,
Фатальное:
Гибель «Титаника»,
Бхола-циклон с волной в миллионы жизней
И еще с десяток природных бедствий,
Названных женскими именами.
Но, увы
Или к счастью,
Ни то,
Ни другое
Абсолютно
Не наш
Случай.
Поддавки
Грех – сливать в поддавки унынию;
Днем отлынивал от всего:
Раздражался словами, ныл,
Что порезом – кожа.
Без тебя – ничего —
Решительно невозможно:
Ни еда, ни питье,
Ни усвоенный прежде опыт.
Я попробовал – не идет.
Все равно что жилой аварийный дом:
Света нет, коротит проводка, давно не топят —
Говорят, что снесут вот-вот.
А теперь расскажи: какой у тебя секрет?..
Я бы мог – про центральный Питер,
Стук в одиночный, в «Solo»…
О нелепом стыде дебютного разговора
(Точно школьник рифмует первый влюбленный стих).
Ветер выманил шторы —
Мы знали: уже не стихнет.
Вспоминая теперь, навряд ли бы что-то вытер.
Даже ложный финал: «Провожающие, покиньте…»
И как брел по проспекту – мнимый, худой родитель —
С опустевшей коляской в бледной худой руке…
А бездомный звенел стаканчиком вдалеке,
Сокрушенно просил: «Пожалуйста, помогите…»
Возвращайся
Странно,
Но всякий раз, когда ты уезжаешь,
Пусть ненадолго,
На несколько серых, влажных, пустых абсолютно дней,
Я вспоминаю,
Что мне бы хотелось писать тебе письма.
По одному – в день.
В первом я бы писал,
Что твоя голова на подушке —
Это птица, лежащая на снегу,
И не ясно – жива или нет.
Второе – сплошь восклицания,
Трепет, сутулые знаки вопросов,
Мальчишество.
Как тогда:
Ты сидела на берегу
С влажными волосами,
А я делал колесо,
Стоя по колено в воде.
В