Чтоб вызрел их побег по тучным бороздам!
Чтоб нам, хоть опершись на внуков, стариками
Прийти на тучные их нивы подышать,
И, позабыв, что мы их полили слезами,
Промолвить: «Господи! какая благодать!»
«Чем раньше и чем глубже воображение ребёнка будет пленено живыми образами национальной святости и национальной доблести, тем лучше для него. Образы святости пробудят его совесть, а русскость святого вызовет в нём чувство соучастия в святых делах, чувство приобщенности, отождествления; она даст его сердцу радостную и гордую уверенность, что “наш народ оправдался перед лицом Божиим”, что алтари его святы и что он имеет право на почётное место в мировой истории (“народная гордость”). Образы героизма пробудят в нём самом волю к доблести, пробудят его великодушие, его правосознание, жажду подвига и служения, готовность терпеть и бороться; а русскость героя даст ему непоколебимую веру в духовные силы своего народа. Всё это, вместе взятое, есть настоящая школа русского национального характера» (Ильин).
Жития – одно из распространённых жанровых включений в романах Мельникова. Речь идёт не только о дораскольных русских святых, но также об исповедниках и мучениках старой веры (протопоп Аввакум, преподобные подвижники Керженца Арсений, Софонтий, Варлаам). Их жизнь и подвиг – пример для подражания. «…Ходом повествования, характеристиками персонажей он в конечном счёте пытался утвердить то, что утверждали в своих творениях древние агиографы, – пишет современный исследователь, – незыблемость нравственных ценностей, в равной степени пригодных для всех времен, всех народов и всех сословий». Здесь были свои достоинства и недостатки. «Он даже не задаётся вопросом, в чём кроется источник нравственного совершенства этих персонажей, не пытается показать обусловленности этих характеров с окружающей жизнью. Причину их “благолепия” и “благообразности” автор видит в том, что они изначально “прилежали добродетели”. Но всё это чрезвычайно напоминает предопределённость характеров и поступков в средневековой литературе и вызывает у современного читателя чувство неудовлетворённости и недосказанности»42.
Будучи членом Нижегородской учёной архивной комиссии, писатель с 1845 по 14 мая 1850 года редактировал неофициальную часть «Нижегородских губернских ведомостей», где опубликовал множество статей, посвященных нижегородской старине и знаменитым нижегородцам («Иван Петрович Кулибин», «Памятники похода Иоанна IV на Казань по Нижегородской губернии», «Смерть Александра Невского в Городце», «Первое пребывание в Нижнем Новгороде Петра Великого» и др.). Он открывал и восстанавливал героику прошлого родной ему земли. Получив исходившее от императора Николая I задание выяснить судьбу потомков Козьмы Минина, писатель уточнил полное имя величайшего русского патриота43. Вскоре появилась пьеса Островского, посвященная ему, названная именно так, как указал Мельников: «Козьма Захарыч Минин-Сухорук». Потомков у него