При этом в отечественной, как и в американской историографии отсутствуют комплексные исследования, посвященные имагологии Американской революции, включавшей многочисленные образы Других: метрополии, стран европейского континента, соседей по североамериканскому материку (индейцев, канадцев) и «чужих» внутри социума (католиков, квакеров, лоялистов и др.). Мир внешнеполитических образов Американской революции был чрезвычайно многообразен. Создать исчерпывающе полную картину в рамках одной монографии невозможно. Однако автор ставит перед собой задачу хотя бы отчасти заполнить существующий пробел и создать репрезентативную картину массового сознания США в первые годы их существования, где отразилось бы восприятие далеких и близких Других, образы друзей и врагов и просто экзотических стран, какой была для американцев XVIII в. Россия.
Хронологические рамки исследования охватывают предреволюционный и революционный период – 25 лет между окончанием Семилетней войны (1763) и ратификацией современной конституции США (1788). В это время шло активное становление вигской идеологии, а затем и новой государственности. Зарождалось новое национальное самосознание. Как уже сказано, процесс сопровождался повышением политической активности масс. Все это не могло не влиять на существующие имагологические представления. Одни из них стремительно теряли актуальность, менялись стереотипные оценки, существовавшие веками, но другие сохраняли устойчивость.
Отчасти процесс был осознанным и направлялся лидерами мнений того времени – редакторами газет, памфлетистами, писателями и др., прежде всего, принадлежавшими к вигскому лагерю. Внутри сообщества вигов, конечно, существовали свои различия. С самого начала выделялись умеренные и радикальные виги, с различным отношением к ключевым проблемам внутренней политики. В 1780-х гг. наметился конфликт между националистами и локалистами – сторонниками и противниками централизации США. Существовали также трения между Югом и Севером, приатлантическим побережьем и фронтиром, крупными и малыми штатами. Но в это время, в отличие от ситуации 1790-х гг., все существующие различия между вигами слабо отражались на внешнеполитических образах.
Внешнеполитические образы могли отражаться в текстах и быть выражены эксплицитно, но такая ситуация нетипична. Чаще представления о Других специально не вербализировались. Они проявлялись в праздничных ритуалах и формулах рекламных объявлений, стереотипных визуальных образах и речевых клише. Собственно говоря, каждый образ другого народа, если он был достаточно разработан, включал в себя целый конгломерат представлений о географических особенностях страны, национальном