– Хай, рома, – поднял он приветственно руку с трубкой. Но я не удивился, откуда он знает, как меня звать, «рома» – джипси называют себя сами, когда разговор приятен и радостен.
– Хай, рома, – ответил я так же.
Ляля, шагнув вперед, что-то коротко произнесла, показывая на меня рукой. Я знал: она объявляет меня своим избранником и предлагает кому-либо сразиться со мной за нее.
Я выдернул из спрятанных под кушак ножен магнито-плазменный кинжал и угрожающе повел им из стороны в сторону. Но сражаться со мной, как и предполагалось, никто не вызвался. Зельвинда же, сунув трубку в рот, одобрительно воздел руки к небу и захохотал, точнее, заухал, не разжимая челюстей. Бурдюк его живота ходил вверх-вниз и казалось, того и гляди лопнет.
Его смех поддержали и остальные, окружив нас кольцом и то и дело дотрагиваясь до меня. Словно желая убедиться, что на свете и впрямь существует олух, пожелавший жениться на этом пугале.
«Ничего, ничего, – сердито думал я. – Вы еще узнаете, какую невесту отдали чужаку без боя. Еще локти кусать будете». Я был почти взбешен и чуть ли не желал, чтобы кто-нибудь все-таки вызвался драться со мной. Но этого так и не случилось.
Просмеявшись, Зельвинда что-то коротко рыкнул. Ляля с улыбкой обернулась ко мне:
– Деньги. Калым. Позолоти ручку, ласковый.
Отключив кинжал, я сунул его обратно под кушак и полез в задний карман новеньких лиловых штанов. И похолодел. Кожаного портмоне, набитого кредитками, там не было. Теперь-то я уже знал, что сумма, переданная мне через Лялю Дядюшкой Сэмом была немаленькой, на нее, к примеру, вполне можно было бы купить (плохонький, правда) звездолет. И вот – ужасный миг. Тугрики похищены.
«Мы с приятелем вдвоем
работали на дизеле,
Он мудак, и я мудак,
у нас дизель спиздили…»
Я увидел, как улыбка сползла с лица у Ляли. Я готов был разрыдаться от бессилия и обиды. Но тут позади меня раздался скрипучий глумливый смех. Я резко обернулся. Немолодая уже женщина, осклабившись, повертела моим кошельком у меня перед носом. Такие тут шутки, – понял я и вырвал портмоне из ее морщинистых рук.
Открыл. Деньги были на месте. Похоже, старуха даже не заглянула туда, уверенная, что у такого недоумка, как я, не может водиться приличных денег.
Со слов Ляли я знал, что в качестве калыма достаточно двух кредиток, а за нее, как за «неликвидный товар», хватит и одной. Но я отсчитал пять и протянул их Зельвинде.
Старуха захлебнулась собственным смехом и хрипло закашлялась, осознав, какой куш она упустила. Притихли и остальные. Наверное, ни один из присутствующих мужчин не вручал табору за свою невесту такую сумму. Это было и глупо, и гордо. Как раз по-цыгански.
Отдав кому-то подержать трубку, Зельвинда Барабаш взял кредитки из моих рук. Послюнив указательный и большой пальцы правой руки, он растер одну кредитку между ними.