Юля зарделась, опустила ресницы, украдкой взглянула на парня. Не похоже, чтобы он врал. Лицо счастливое, чуть недоумевающее. Но разве достойна она – неудачница, мать-одиночка в лиловом костюме – подобного красавца? Не подвох ли это? Может, он из белоэмигрантов (вернее, потомок белоэмигрантов)? И пытается ее (вспомнила инструктаж в выездной комиссии парткома) завербовать?
– Юлечка, Джулия… – нежно, будто пробовал на вкус, произнес Мирослав.
Коснулся ее щеки – Юлю сразу будто током ударило (как в сентиментальном романе, ей-богу!).
«Да что со мной творится? – испуганно подумала она. – Какая любовь, какой ток?! Мы через два дня уезжаем в Прагу, и вообще: у меня ребенок!»
Но тут же на саму себя прикрикнула: «Да прекрати ты! Расслабься! Не дергайся! У тебя просто отпуск. Заграница, свобода. Интрижка с потрясающе красивым иностранцем. Давно пора жить именно так!»
И когда Мирослав уверенной рукой ее обнял, Юля (против обыкновенного своего обращения с мужчинами) не вырвалась.
А каким сладким оказался поцелуй в полумраке бара!
А чего стоила их вечерняя прогулка – в обнимку по умиротворяющему городку!
Когда Мирослав рассказал по ее просьбе о себе, Юля зауважала нового знакомого еще больше. С виду – студент-старшекурсник, а выяснилось, что институт закончил семь лет назад. Сейчас практикующий врач.
– Я, правда, бакалавра за два года получил вместо четырех, – небрежно, совершенно без хвастовства, уточнил он. – С ординатурой тоже быстро разделался, диссертацию защитил год назад. Мама теперь мечтает, что профессором буду. Самым молодым в Чехословакии.
– А кто у тебя мама? – заинтересовалась Юля.
– Тоже врач. Здесь, в Карловых Варах, в институте бальнеологии кафедрой заведует.
– Слушай, а по национальности ты кто? Чех? Словак?
– Да разве похож я на чеха? – рассмеялся Мирослав. – Русский лапоть. С примесью украинской и белорусской кровей. Родовая фамилия у нас была – Красавины. Потом мы ее, правда, урезали. Стали Крассами. Более по-европейски звучит.
– А как ты здесь оказался?
– Случайно. Как все в жизни бывает. Бабушка с дедом по маминой линии от революции в Париж сбежали. Устроились нормально, квартира, работа, но как-то не особо прижились. А в сороковом, еще до войны, у деда язва желудка открылась обширная, и один французский профессор ему сказал: «Или сюда, на воды, – или помрешь». Ну, бабка с дедом послушались, перебрались в Карловы Вары. Сначала жили тут по необходимости, чтоб деда вылечить, а потом привыкли, полюбили городок, страну. Дедуля эдаким доктором де Карро стал. Слышала про него?
– Не-а, нам только про Маркса с Энгельсом в Карловых Варах рассказывали, – аполитично хмыкнула она.
– Де Карро, швейцарец, приехал сюда в 1826 году лечить подагру. И навсегда в городке остался. Исследовал состав местных вод, писал статьи, стал почетным гражданином… Бабке с дедом моим, правда, меньше, чем швейцарцу, повезло. После войны в Чехии социализм начался, но старики