– Знаете, Юра, это напоминает кристаллическую решетку – под действием силы притяжения молекулы выстраиваются в определенном порядке. Вот смотрите. Молекула состоит из…
– Где Маша? – спросил Баланов сипло. Фонтан заткнулся.
Баланов поднялся, преодолевая сопротивление расслабленного тела. Тело привыкло лежать и хотело это делать. Тело вошло во вкус. Баланов застонал, чувствуя, как застоявшаяся кровь лениво разбегается по венам и артериям. Зудела щетина. Он в раздражении поскреб подбородок – ногти отросли, как у гориллы. Болело все. Скрип суставов, кажется, слышен даже в зале Машины Смерти.
Кристаллическая решетка, подумал Баланов. Нас притяжением ставит на место. Вот так, люди, вот так Земля. Чужой мир, в который мы вляпались, как в дерьмо, кушает нас, тварь. Такое вот активное дерьмецо. Обхватывает жертву и медленно начинает переваривать. Знакомьтесь, это я. Пропитывает желудочным соком.
Баланов потянулся. Коршун смотрел на него с надеждой.
– Юра, миленький, наконец-то…
– Ну, обманули они наши инстинкты – но разум нам на что-то дан?! – хрипло сказал Баланов. – Или приставка сапиенс – это и есть приставка, одно хомо осталось – жрущее, пьющее и…
– Трахающееся! – произнес незнакомый голос.
Баланов поперхнулся. Он не сразу понял, что это заговорила молчаливая статуя.
– Их надо трррахнуть! – произнес Абрамов скрипучим голосом, похожим на голос какой-то диковинной птицы. В глазах ученого разгорался мрачный темный огонь.
– Надо, – согласился Баланов. – Вот только умоюсь, и…
Где-то рядом заплакал ребенок. Баланов с ученым повернулись, как по команде.
– Что за херня? – спросил Абрамов вполне нормально, без маньячных ноток. Баланов невольно улыбнулся. Блин, губы тоже отвыкли.
– Сейчас, маленький, сейчас, – суетился Коршун. – Папа уже здесь, папа тебя покормит… Извините! – сказал он Баланову. Отошел в сторону, склонился над игрушкой. Тамагочи сначала жалобно попискивал, потом заорал. Коршун выругался про себя, начал жать на кнопки.
– Надо их трахнуть, – сказал Абрамов. – Сообщить властям.
– А вы знаете, как? – скептически спросил Баланов. – Думаете, меня отсюда выпустят? Думаете, вас…
Тамагочи громко, сыто заурчал.
Они невольно повернулись в сторону звука.
Коршун поднял голову, вытер пот со лба; посмотрел на заговорщиков, как человек, сделавший трудное, тяжелое, но очень важное дело – и улыбнулся.
– Игоряша кушает, – сказал он.
Баланов с ученым переглянулись.
– Машина Смерти, – заговорил Абрамов, словно возвращаясь к прерванному разговору. – Без нее они беспомощны, – он помолчал, покачал головой. – Нет, надо уничтожить все гнездо. Понимаете, Юра? Но я не знаю…
– Я знаю, – сказал Баланов. – Они хотят, чтобы я починил Машину. Я им ее починю.
Проводив