– Ба-а! Я вижу, товарищ водитель тоже интересуется историей моей деревни. Вот это прикольно! В этом я вас, уважаемый перевозчик человеческих душ, никак не подозревала. Ну, приятель ваш понятно, человек приезжий, это и слепому видно – Робинзон, как вы его изволите величать. Но вы-то, вы! Собиратель сплетен и слухов, Тайный Хранитель чужих секретов, человек, не знающий никого близко, или почти никого, но знающий обо всех всё, или почти всё. Вы – Жрец, скрытый Духовник всех и вся, кто имел неосторожность присесть, погрузиться в интимно-располагающую к предельной откровенности пустоту вашего авто. Короче говоря, вы – таксист, неужели всё, что я тут наговорила, для вас в диковинку?
– Да я что? Я ничего. Я таксист-то так, по случаю, всего-ничего каких-нибудь пару лет. Я больше по технической части. Да и не местный я, тоже вот из Москвы, так что…
– А-а! Ну, тогда понятно, тогда другое дело. Примите мой пардон, мсье.
– Чего это ты, Настя? – удивился я. Вообще, наша очаровательная попутчица оказалась весьма непредсказуемой и переменчивой личностью. – Что ты набросилась на человека? Чего он тебе сделал?
– Простите, ради Бога, – после некоторой паузы сконфуженно и даже виновато произнесла девушка. – Сама не знаю, что это на меня нашло. Вы не сердитесь? Скажите, вы правда не сердитесь? – она снова была тем милым ребёнком, который давеча рыдал на моём плече, и который с каждой новой минутой становился мне всё более близким и всё более родным.
– Да ладно, чего там…. Я и не сердился…. Всё так быстро, что я даже не успел… Я чего? Я ничего. Бог простит, а я не в обиде.
Настя слегка встрепенулась, желая сказать ещё что-то, но слова повисли у неё на губах тяжёлыми плетьми, она откинулась на спинку дивана, злясь на себя за свой невоздержанный язык, и уставилась в окно. Если бы она только знала, сколько самых лучших слов, самых искренних извинений содержались в этом её молчании, она, быть может, простила бы себя и свою девичью пылкость. Водитель посмотрел на неё в зеркало заднего вида и улыбнулся. Добрый человек, он помнил, что тоже был молодым и не шибко уж давно. Во всяком случае, так хотелось бы думать.
– А всё-таки, – выдержав паузу, возобновил я прерванную тему. – Что за знаменитая фамилия такая, Берёзов?
– О-о, это была действительно знаменитая фамилия, жаль что пропавшая, – отстранённо произнесла она, всё ещё пребывая в своих мыслях.
Мы с водителем молча ждали, стараясь не перебивать, предугадывая по характеру её натуры, что, начав какую-то мысль, она непременно вернётся к ней и, ухватившись за исчезающий краешек, понесется вслед, увлекаясь всё более и более. Так и случилось. Помолчав ещё несколько секунд, она продолжила.
– Действительно жаль. Иные фамилии как не гремели при жизни своих обладателей, но после смерти их пропадали, исчезали в небытие, и никто о них даже не вспоминает. А Берёзов… Это древний боярский род… Не знаю уж, откуда и когда он берёт своё начало, но конец его весьма знаменателен… по крайней мере, в истор�