Что же касается кошелки, то Семен Семеныч, вопреки всякой логике, интереса так и не проявил: и на предварительное освидетельствование к профессору Глянцу Бронников с ней таскался, и в тюрьму потом привез. Тюрьма оказалась вроде вокзала: огромный зал ожидания, наполненный гулом множества голосов, перегороженный рядом столов: по одну сторону — голые пассажиры возле своих вещей, по другую — люди в серых халатах.
Раскрыв папку и тупо полистав, контролер спросил:
— Что это?
— Это?.. кандидатская! — нашелся он.
— Не положено, — отрезал тюремщик.
Больше Бронников той слепой машинописной копии не видел.
Размышлял о ней абстрактно — куда все же делась?
Неужели зачитали?..
Сопоставив факты, с облегчением утвердился, что Юрец ни при чем: дело было не в «Технологии власти»: просто прослушивали, гады.
Закрытие
Пересиливал, пересиливал сон — и пересилил: проснулся, дернувшись и мыкнув.
— Ты чего?
Степанов сидел на соседней койке, обеспокоенно подавшись вперед.
— Что?.. Да ничего… приснилась дурь какая-то…
— А-а-а, приснилось, — понимающе протянул Степанов. — Дурь, говоришь?.. Те-те-те… видишь, вот и я говорю: сюда так просто-то не ло́жут.
— Ну да…
По неопытности, пожалуй, и возражать бы взялся насчет того, ло́жут сюда просто так или не ло́жут. Но четвертый месяц грозил вот-вот перевалить в пятый, и он давно уяснил, что спорить не нужно.
— Я тоже сначала не понимал, — толковал Степанов.
Бронников встретил его уже в настоящем его состоянии, и не знал, такими же тусклыми были глаза Степанова прежде или нет.
— Я ведь когда домой пришел и увидел, на самом деле с ума сошел… хорошо, что полечили, хорошо.
Это он имел в виду: когда пришел домой и увидел обвалившийся потолок. Мокрый потолок упал на восьмилетнюю дочь — она сидела за уроками. Девочка несколько недель пролежала в больнице. Сам же Степанов, перед тем два года обивавший пороги учреждений с просьбой сделать ремонт крыши, течь которой порождала массу неприятностей, а теперь довела до трагедии, кинулся в ЖЭК: «Какие вы коммунисты?! Вы бюрократы! Сволочи! Вы предали Советскую власть!..»
И доорался: сначала вызвали милицию… он и там пытался объяснять, что к чему… так все и вышло.
Степанов смотрел на него со слабой улыбкой и кивал, повторяя:
— Хорошо, что полечили… Хорошо.
— Ну да, — согласился Бронников. — Хорошо, конечно.
— Тебя тоже вылечат, — убежденно сказал Степанов. — Не будет снов плохих. Хорошие будут.
— Ты хорошие видишь? — спросил Бронников.
— Я-то? — Степанов задумался, посидел пригорюнившись, низко свесив голову; через полминуты закрыл глаза, мягко повалился на бок, подвигал худыми ногами, зарываясь под одеяло.
Бронников вздохнул.
Насчет