3
В дверь постучали властно.
– Занято! – рявкнул Нагульнов.
– Откройте, Анатолий. Майор Острецов, УСБ.
– Мать твою за ногу! – Нагульнов прошипел с легким паскудным холодком в утробе. Исправил напоследок «сообразно» на «в строгом соответствии с законом», убрал лист в папку, бросил в ящик, закрыл на ключ и, наконец, поднялся открывать.
Светловолосый рослый мент лет тридцати пяти, в серо-стальном костюме ценой в косарь примерно зелени, вошел нетерпеливо, рьяно, с чрезмерной, напоказ, досадой на демонстративную нерасторопность обыкновенного районного начальника. Кривой усмешкой дал понять, что большего, чем это промедление, не попустит: мол, быканул, майор, и хватит – выключай борзометр.
– Чему обязан, майор? – повел рукой Нагульнов, предлагая присесть за массивный Т-образный начальственный стол.
– Я слышал, у тебя вчера была большая чистка на районе. – Уэсбэшник присел, провел ребром ладони по столешнице, будто стирал невидимую пыль, – вальяжный жест хозяина. – Среди пушеров. Или большая дойка, а, майор? – преувеличенно-развязно хохотнул.
– Ну, это смотря в каком смысле большая. Большую партию вчера прихлопнули, серьезного сбытчика на Открытом шоссе.
– Да брось ты, майор. С десяток пушеров вчера прихлопнул, теперь выжимаешь баблосы из каждого. Задержаний не зарегистрировал, по сводкам не провел. Мертвые души, десять человек.
– Двадцать один, – отрезал Нагульнов.
– Ух ты! С размахом работаешь! Когда ж успел, я просто поражаюсь.
– Рано вставал и поздно ложился. Поближе к делу попрошу. Я так понимаю, майор, тебя не эти пушкари интересуют.
– Ты прав, ходить вокруг да около не буду. Есть сведения, вы задержали некого Дзагаева. Так вот, я попрошу тебя – надо бы как-нибудь решить все по-хорошему вот с этим человечком. Не надо крутить его. На хлеб ты заработал, палки – тоже, а этого не надо, не крути.
– Решить? – Нагульнов чуть не поперхнулся напоказ. – Это как ты себе представляешь, майор? Это и есть тот самый сбыт в особо крупном. У нас на весь отдел за месяц выходит килограмма три, а тут – сразу два из дзагаевских рук. Вооруженное сопротивление сотруднику милиции. Трупак, в конце концов. Нельзя сказать, что не было.
– Да брось, Нагульнов, можно все. Желание бы было. Бумага все стерпит – чего мне тебе объяснять? Трупак? Отлично, вот на него все и повесь, на мертвого.
– Конфискат потерять, лишний ствол обронить, – пропел Нагульнов.
– Ну видишь, все ты понимаешь, – улыбнулся одними глазами – как своему, одной с собой