Девушка смотрела на мужчину растерянно и очарованно. Глаза мужчины показались ей черными, будто окна в ночь, но теплую, ласковую, расцвеченную звездами и плещущими волнами улыбки. Уютные бездны, в которые хотелось погрузиться навсегда, словно в объятия отца. Золотистые искры, казавшиеся ей осколками ласкового смеха, завораживали, как течение реки в солнечной ряби. Она подставила ему щеку и поразилась, насколько нежно его прикосновение. Реневера и сама не заметила, как оказалась в кольце рук Руина, а он не заметил, когда в первый раз провел рукой по ее груди и бедру. Ощущение упругой теплой кожи под ладонью отдалось жаром, и принц на миг прикрыл глаза. Ощущение было поистине сладостным.
Он и не заметил, как коснулся губами губ, и ее аромат обдал его чуткие ноздри таким предощущением радости, что он почти потерял голову. Отступать уже не хотелось, да и невозможно, и молодой человек обхватил гибкое тело девушки руками и прижал к себе. Она не сопротивлялась, и даже отторжения или равнодушия в ней не чувствовалось. Это было совсем иначе, чем с провальскими женщинами. Инстинктивно Руин почувствовал, что податливость Реневеры не имеет никакого отношения к легкомыслию. Она поступала естественно, делала лишь то, что в данный момент считала самым правильным, ощущение естественности происходящего успокоил ее так же, как его опьянил аромат ее женственности.
А часом позже они лежали рядом на взбитой постели, он гладил ее плечо и, немного смущенный, понимал, что говорить о только что произошедшем будет нетактично. Реневера отдыхала, прикрыв глаза, и ее полудетское личико казалось изысканным украшением, вырезанным из кости мастером-ювелиром. Завитки волос на белой коже едва выделялись, и он подумал о том, как ей пошел бы провальский женский головной убор – расшитая золотом темная лента и черная вуаль на волосах.
– Ты хочешь пить? – спросил принц неожиданно.
– Хочу, – сказала она. – И есть тоже.
– Что ж, ужин сюда я могу приказать, – рассмеялся Руин и постучал пальцем по деревянной основе ложа.
Из-под кровати высунулась пушистая шевелюра гремлина. Он потянул носом и уставился на принца глазками – пуговками.
Росту в гремлине едва набралось бы на фут (самые крупные особи достигали роста полутора футов), меховые ручки и ножки, чуть вытянутая мордочка, немного похожая на человеческую, и потешное выражение глаз. Несмотря на свой малый рост, гремлины обладали удивительной силой и сноровкой в обращении с вещами, много тяжелее и больше собственных размеров – со шваброй, подносом, сундуком.
– Ужин, – приказал Руин.
– Мигом, хозяин, – пискнул тот и пропал.
– Он пошел не через дверь? – с интересом спросила Реневера.
– Нет. У них какие-то свои ходы. Лазы, – он помолчал,