– А я ему не нужна?
– Ему, судя по всему, никто не нужен, – рассудительно заметила Яна. – У гениев мозг иначе устроен. Он заполнен гениальностью, и на баб там места не оставлено. Он с тобой дружил. Видимо, дружбу твой Стасик представлял именно так.
– Ну, он еще с Сережей из соседнего дома дружил, – нарушила логическое построение Лара. – Но вряд ли он с ним спал.
– Тогда считай, что тебе повезло больше, чем Сереже, – легкомысленно произнесла Яна. – Главное, что ты не успела залететь. Стасика вряд ли остановило бы наличие у тебя пуза. Он бы и пузу пообещал писать письма. Жены гениев, как жены декабристов, они всю жизнь мучаются. Оно тебе надо?
– Я любила, – упрямо проговорила Лариса.
– В прошедшем времени – уже хорошо. – Яна похлопала ее по плечу и одобрительно подлила валерьянки в стакан. – Пей. Все пройдет. Любила – забыла. Не велика потеря. Про жен гениев лишь читать интересно, а жить так – на фиг надо? Ищи себе другого.
– Где?
– Да где угодно. Мужик – не бенгальский тигр, этот вид пока еще не вымирает. А Стаса своего забудь, как ошибку молодости. У каждой уважающей себя женщины должна быть ошибка молодости. Все. У тебя уже есть. Теперь можешь жить спокойно. И искать единственного. Только именно искать, а не перебирать то, что ветром надуло. А то опять на такого же талантливого напорешься. Мужик нужен для жизни, а не для красоты.
С тех пор прошло несколько лет. Стас так и не написал, а Лариса так и не смогла окончательно смириться с «ошибкой». Оказалось, что конец любви – никакой не конец чего-то там эфемерного, а начало боли. Как после визита к стоматологу, когда тебе удаляют больной зуб под наркозом, а болеть начинает значительно позже. Зуба нет, а дырка ноет и ноет. Вот и с любовью оказалась так же. То ли была, то ли нет, а боль осталась.
Мало того, и единственный никак не находился. С мужчинами возникали те же сложности, что и с платьем в магазине. Вроде товара много, а того, что нужно, нет. А полки ломятся от всевозможных фасонов и расцветок.
– Ничего, – утешала Яна. – Найдется и твой размерчик.
– Мы же тоже ждем, – добавляла Маришка.
Ждать вместе было проще.
– Яна, ешь! На тебя смотреть страшно. – Мама возвела брови в домик и уставилась на дочь с горькой жалостью. – Вокруг тебя сплошные женщины с формами, а ты, как фонарный столб, ни выпуклостей, ни мяса. За мужиков сейчас о-го-го какая конкуренция. А нормальный мужик – он что? Он хочет семью и ребенка. Поэтому и женщину ищет, которая этого ребенка физически сможет выносить. А ты в каком месте женщина? Ни в каком! Они на тебя даже не среагируют, поскольку с точки зрения физиологии ты – ноль.
– Маришка тоже худая, – огрызнулась Яна, тоскливо разглядывая макаронную гору в тарелке. – А на нее почему-то реагируют.
– Реагируют не на нее, а на ее доступность. – Светлана Макаровна треснула кулаком по столу и раздраженно принялась собирать крошки. – На ней большими буквами написано: «Налетай, подешевело!»
– Мама!
– Я