Жена ярла изменилась мало. Даже седина была незаметна в светлых волосах. Женщины побережья долго остаются молодыми, а потом вдруг разом дряхлеют, превращаются в старух. Но жене ярла было еще очень далеко до этого.
А вот Хельги стал другим. Тильда помнила его злобным, затравленным ребенком. Теперь перед ней стоял уверенный, спокойный, насмешливый… НЕ ЧЕЛОВЕК. Совсем не человек.
– Зачем ты явился? – нарушила молчание женщина. – Что тебе надо?
– Я же сказал: забрать одну вещь. Вот, – он показал медальон, – извини за беспокойство, уже ухожу.
– Подожди! – Она заступила дверь. – Я была тебе матерью тринадцать лет. Неужели тебе и сказать нечего после стольких лет разлуки? Если так – уходи!
– Почему – нечего? – возразил Хельги. – Просто я думал, тебе неприятно меня видеть. У тебя теперь есть этот… Улаф.
Имя подменного брата он выплюнул будто ругательство. В нем неожиданно проснулось давно забытое чувство ревности.
– Улаф сейчас в море. На своем драккаре «Гром».
– Ну и что? – Хельги зло отвернулся. Когда-то «Гром» считался его драккаром. Казалось бы, зачем ему теперь драккар? Все равно обидно.
– Отец говорит, не было еще такого воина в Рун-Фьорде, да и на всем Побережье, – продолжила рассказ Тильда, будто желая помучить подменного сына. – Он мог бы победить самого Сигурда Медведя или Роггсу Кровавого. Отец очень доволен им.
– А ты? – Хельги смотрел в упор. – Ну если честно… Ты его очень любишь?
Последний вопрос прозвучал по-детски нелепо.
Жена ярла надменно взглянула на сприггана… и вдруг поняла, что ее ответ для него действительно важен. И она не смогла солгать.
– Он чужой, – голос ее звучал глухо, – он сын мой, я стараюсь его любить. Но он – чужой. Как я ждала его! Дни и ночи, целых тринадцать лет. И он вернулся, но все пусто, пусто. Нет, я не люблю его.
Хельги уселся на скамью верхом. Уходить он раздумал. Ему очень нравились слова Тильды. Он закусил губу, чтобы не выдать свою радость. Хотя жену ярла, конечно, было жаль.
А женщина продолжала. Впервые за долгие годы она могла говорить откровенно.
– Улаф страшный человек. Из тех, что убивает ради забавы. Его все боятся. Он стал берсеркером. Силы Стихий! Ты бы видел его в ярости! Не человек – дикий тролль!
– Берсеркером! – поразился Хельги. – Настоящим?! Бегает голый, рычит и грызет щит? Убиться можно! Вот не думал, что в нашем семействе может приключиться такое! Хотя помнишь, отец говорил, будто брат его прадеда был знаменитым берсеркером? Наверное, у Улафа это наследственное…
Они проговорили несколько часов.
За разговором даже внимания не обратили на шум и суматоху, поднявшиеся снаружи. Утратили бдительность, как говорит Меридит.
Дверь распахнулась с грохотом. Мощная фигура, облаченная в кожи, металл и мохнатые шкуры, возникла в проеме, слишком низком для такого великана.
– Встречай, мать! – проревел Улаф. – Мы воротились с победой! И с богатой добычей!
Тильда