В какой-то момент ей стало страшно, что она не интересует его, как женщина. От этой дикой мысли в голове начался сумбур и от обиды она заплакала.
Только после этого Арсений приблизился к ней, приласкал, растер ладонью ее слезы, поднял и понес к кровати…
Сегодня у него был с собой нож, а это не самая удачная штука. Опыта в этих делах у него нет. Да и рука может дрогнуть. С первого удара не получится проблему решить. А это лишняя кровь, возможные улики, да и вообще как-то неприятно, грязно…Надо непременно добыть пистолет. И еще надо организовать алиби. Об их связи никто не знает, но если шустрый сыщик выйдет на него, то алиби не помешает. Надо только подобрать крепкое, железное алиби…
В одном из проходных дворов их чуть не сбила молодая женщина, которая стремительно выскочила из служебного входа маленького театра.
– Милый, ты посмотри на нее. Растрепанная лахудра, а шампанским за версту разит.
– Так она из театрального подъезда выбежала. Там сплошь одна богема. А у них так принято.
Он успел обратить внимание, что ошампаненная девушка взволнована, но не пьяна. И что она совсем не лахудра, а лохматая милая простушка очень похожая на его спутницу…А еще он понял, что место для акции надо найти на задворках, где нет подъездов, из которых выбегают лишние свидетели…А время должно быть ночное. Не семь вечера, а десять, когда стемнеет.
– Ты о чем сейчас думаешь, милый?
– О тебе.
– Посмотри, какая романтичная лавочка там за кустами.
Они сели и, закрытые от чужих глаз, долго целовались. Он подумал, что это самое удобное место для акции. За деревьями их не видно из окон соседних домов. И рядом ни одного подъезда, откуда может выскочить кто угодно. И с шампанским и без…Он так подумал, но сказал совсем другое:
– Я понял, дорогая, как надо целоваться.
– Как?
– Как в первый и последний раз.
– Ну, как в первый у тебя уже не получится. Попробуй как в последний раз. Как перед смертью.
– Попробую. Но не сегодня…
Комплексы есть у всех. Они очень разные. Бывают маленькие и смешные. Бывают грозные и злые. И почти никто не оценивает свои заскоки, не сознается в них.
У господина Чуркина все началось много лет назад, когда молоденький пухленький Вася был направлен в стройбат служить Родине. Он выглядел настолько болезненным и хрупким, что местные деды опасались брать его в оборот. Сначала жалели, потом посмеивались, потом шутили и, наконец, дошутились. Трое дедов заволокли его на склад и под непрерывный смех совершили с ним то, что часто происходит в лагерях или тюремных камерах. Но там все происходит по понятиям, только тех опускают, кто крупно провинился перед народом. А тут просто для куража, для удовольствия от своего всевластия.
Это