– Вы – тот самый дух с Полей наказаний, – сказал я. – Который стоит в озере. У вас над головой висят на ветках фрукты, но вы не можете ни есть, ни пить.
Тантал поглядел на меня с усмешкой:
– Да ты у нас, оказывается, настоящий грамотей?
– Вы, наверное, сделали что-то по-нас-тоя-щему ужасное при жизни, – ляпнул я. Встреча с такой примечательной личностью произвела на меня впечатление. – Что вы натворили?
Тантал прищурился. Сатир у него за спиной бешено размахивал руками, пытаясь меня предостеречь.
– Я буду наблюдать за тобой, Перси Джексон, – сказал он наконец. – Мне не нужны проблемы в моем лагере.
– У вашего лагеря уже проблемы, сэр.
– Да сядь ты, наконец, Джексон, – вздохнул Дионис. – Полагаю, тебе во-о-он за тот стол, за которым обычно никто не хочет сидеть.
Мои щеки запылали, но я счел за лучшее не огрызаться. Дионис был порядочным гадом, но при этом бессмертным и необыкновенно могущественным. Так что я сказал:
– Пошли, Тайсон.
– Ну нет, – заявил Тантал. – Чудовище останется здесь. Мы должны решить, что с этим делать.
– С ним, – рявкнул я. – Его зовут Тайсон.
Новый исполнительный директор выгнул бровь.
– Тайсон спас лагерь. – Я решил стоять до конца. – Он поколотил тех бронзовых быков. Если бы не он, они бы тут все сожгли.
– Да, – вздохнул Тантал, – это было бы поистине печально.
Дионис фыркнул.
– Оставь нас, – приказал Тантал. – Мы решим судьбу этого существа.
Тайсон испуганно посмотрел на меня своим огромным глазом, но я знал, что не могу ослушаться прямого приказа руководителей лагеря… во всяком случае, в открытую.
– Я буду неподалеку, здоровяк, – пообещал я. – Не волнуйся. Мы подыщем тебе хорошее место для ночлега.
Тайсон кивнул:
– Я тебе верю. Ты мой друг.
Чувствуя себя вдвойне виноватым, я устало поплелся к столу Посейдона и рухнул на скамью. Древесная нимфа принесла мне тарелку с олимпийской пиццей (с оливками и пеперони), но есть мне не хотелось. За один день меня дважды чуть не убили. Я умудрился закончить учебный год полным провалом. Лагерю полукровок угрожала серьезная опасность, а Хирон велел мне не пытаться что-либо изменить.
Особой благодарности я не ощущал, но все-таки как обычно взял свой ужин, подошел к бронзовой жаровне, смахнул в огонь часть еды и пробормотал:
– Посейдон, прими мое подношение.
А про себя добавил: «И пошли мне какую-нибудь помощь, раз уж тебя это тоже касается. Пожалуйста».
Едкий запах горелой пиццы превратился в какой-то другой аромат – повеяло морским бризом с примесью диких цветов, но я понятия не имел, действительно ли отец меня слушал.
Я вернулся на свое место. Мне казалось, что все так плохо, что хуже и быть не может. До тех пор, пока Тантал не велел одному из сатиров протрубить