Подают теплое сакэ в маленьких бутылочках. Люди ошибочно считают сакэ рисовой водкой или вином. Ни то, ни другое не верно. Сакэ – больше всего похоже на очень крепкое пиво. Не помню кто рассказывал мне, что и в производстве сакэ здорово напоминает пенный напиток. Делают сусло, его смешивают с рисом, водой и дрожжами, дают забродить, еще какие-то манипуляции – и пожалуйста, сакэ готово. Чем плох (или хорош – кому как) теплый алкоголь – тем, что сразу бьет в голову. Наверное, быстро впитывается в кровь. С перовой же бутылочки моментально пьянею, но продолжаю пить. День был тяжелый, одних японских имен штук двадцать пришлось запомнить. Девушки пытаются меня накормить, но коса находит на камень. Ну не могу я эту черную икру… тьфу, сырую рыбу, моллюсков есть, да еще – это ж какая сволочь придумала подавать к столу дайме маринованных медуз?! Пытаюсь встать и сходить к поварам. Кое-кому пора там сделать харакири. Не удается. Ноги заплетаются, валюсь обратно на татами. Хватаю еще бутылку, пью по-русски, прямо из горла. Японки в шоке, закрываются веерами. Не нравится, дворяночки? Сейчас я вам еще спою. Русскую народную.
Наверх вы, товарищи, все по местам!
Последний парад наступает!..
…За Родину в море открытом умрем,
Где ждут желтолицые черти!
Желтолицые черти таращатся на меня квадратными глазами. Послушать песню сбежалось ползамка – слуги, самураи охраны… А ну и черт с ними. Допиваю последнюю бутылку. Как там писал Хайям про своих дам?
О Тотоми! Я подобных тебе не встречал.
Я до встречи с тобой горевал и скучал.
Дай мне полную чарку и выпей со мною,
Пока чарок из нас не наделал гончар![30]
Пытаюсь перевести стих на японский, но получается трудно. Глаза слипаются, японцы качаются передо мной из стороны в сторону, я еще что-то пытаюсь сказать по-русски, спеть, но язык уже не слушается. Падаю лицом вниз и проваливаюсь в сон.
Глава 6
Где права сила, там бессильно право.
С утра раскалывается голова. Сушняк – это еще мягко сказано. Что ж я вчера напился как свинья?! А где я, кстати? Оглядываюсь. Выходит, что сегодня я ночевал на женской половине. Под головой специальный валик а-ля подушка, кто-то заботливо раздел и укрыл меня одеялом. А вот и этот кто-то. Раздвигается сёдзи, и в комнату заходит Тотоми. Кланяется. Ставит поднос на татами, задвигает двери.