То, каким тесным кружком они расположились, говорило о теме обсуждения больше, чем ярко раскрашенная вывеска. О чем бы ни шла речь, дело касалось исключительно Совета деревни, по крайней мере пока. Члены Совета могли бы не понять Ранда, попытайся тот подслушать. Юноша неохотно отошел в сторону. Еще оставался менестрель. И те чужаки.
На дворе Белы и двуколки не было – о них позаботились Хью или Тэд, конюхи гостиницы. Мэт и Ивин стояли в нескольких шагах от парадной двери гостиницы, уставившись друг на друга, ветер трепал их плащи.
– Говорю в последний раз, – рявкнул Мэт, – я не пытаюсь одурачить тебя. Менестрель здесь. А теперь вали отсюда! Ранд, скажи этому шерстеголовому, что я говорю правду, может, тогда он от меня отвяжется!
Поплотнее закутавшись в плащ, Ранд шагнул вперед на помощь Мэту, но слова замерли у него на языке, а на затылке зашевелились волосы. За ним опять наблюдали. Это ощущение не походило на то чувство, какое возникло от всадника в капюшоне, но радости от этого все равно было мало, особенно так скоро после той неожиданной встречи.
Быстрый взгляд на Лужайку, и Ранд увидел то же, что и раньше, – играющая ребятня, люди, занятые подготовкой празднества, и никого, кто смотрел бы в его сторону. Одиноко возвышался ожидающий праздника весенний шест. Суета и ребячьи крики заполняли боковые улочки. Все было так, как и должно было быть. Если не считать того, что за Рандом наблюдали.
Тогда что-то подсказало юноше повернуться кругом и взглянуть вверх. На краю черепичной крыши гостиницы расселся большой ворон, порывы ветра с гор чуть покачивали его. Ворон склонил голову набок, блестящий черный глаз смотрел прямо… как почудилось Ранду, прямо на него. Он сглотнул, и внезапно жаркая волна гнева захлестнула юношу.
– Гнусный пожиратель падали, – пробормотал он.
– Мне уже смотреть надоело, – пожаловался Мэт, и Ранд понял, что его друг подошел к нему и тоже неодобрительно рассматривает ворона.
Друзья переглянулись, затем как один потянулись за камнями.
Два камня летели точно… но ворон отшагнул вбок; камни просвистели там, где только что стояла птица. Захлопав крыльями, ворон опять склонил голову набок, без всякой боязни уставившись на юношей мертвенно-черным глазом, ничем не выказывая своего отношения к произошедшему.
Ранд, оцепенев от ужаса, уставился на птицу.
– Ты видел когда-нибудь ворона, который вел бы себя так? – спросил он негромко.
Мэт, не отрывая взгляда от птицы, покачал головой:
– Никогда. Да и вообще ни у какой птицы таких повадок не припомню.
– Мерзкая птица, – раздался позади женский голос, мелодичный, несмотря на нотки отвращения, звучащие в нем, – ворону не доверяли и в лучшие времена.
С пронзительным карканьем ворон так резко взмыл в воздух, что с кромки крыши на землю опустились два черных пера.
Пораженные, Ранд и Мэт развернулись, провожая взглядами ворона, стремительно пролетевшего над Лужайкой и направившегося в сторону