– Бородатые боятся попасть под пули, Олсен?
– О, да!
– Да нам-то какая разница по ком стрелять? Я вчера получил письмо из Петербурга. Деньги на билеты нам перевели. Осталось только получить своё с Затычки. А потом и положить их всех.
– Зачем? – Олсен был, как обычно, немногословен. – Они тоже люди.
– Они люди? А мы кто? Для чего мы рискуем жизнями? Надо же как-то развлечься напоследок. Ну-ка, сколько у нас осталось лент?
– О! Много!
– Надо расстрелять все!
Шурали прислушивался к звукам: выстрелы из простого АКМ подобны ударам кастаньет, калибр покрупнее напоминает звуки пощечин. Неподалеку от бетонной коробки идёт перестрелка. Он слышал уханье ручных гранат и звон осколков. Наконец удалось визуализировать противника: небольшая группа в камуфляже и касках с трёхцветными повязками на рукавах пробиралась из посадки в сторону бетонного короба.
– Огонь! – заорал Шурали и гильзы крупного калибра снова посыпались ему под ноги. Всё потонуло в грохоте и он больше не мог расслышать ни ударов кастаньет, ни шлепков пощёчин. Так продолжалось не менее пяти минут с небольшими, секундными заминками. Генрих и Олсен трудились на совесть. Шурали видел: Затычка и его группа залегли неподалеку от коробки, но им не давал двинуться с места огонь собственного БМП. Стреляная гильза полетела в отверстие люка. Стрельба прекратилась.
– Что? – просила голова Олсена. Его округлый, голый, мясистый подбородок забавно шевелился.
– Подожди, христианин! – проговорил Шурали. – Им надо зайти в здание. Пока не надо огня.
Голова Олсена исчезла. Шурали снова услышал немецкую речь Генриха.
– Он назвал тебя христианином? Ха-ха! Ты – христианин! Религиозные твари, но какие злые! Не то что мы с тобой, правда?..
Шурали скоро перестал прислушиваться к их разговору. Зрелище схватки увлекло его. Досадуя на оптику – угол обзора бинокля оказался не слишком велик, не позволял охватить всю картину боя – он перемещал фокус с места на место. Силуэты людей мелькали в лабиринтах исковерканного железобетона. Снова послышались шлепки пощечин, удары кастаньет и уханье ручных гранат. Он пытался опознать среди мечущихся в серо-огненном ландшафте фигур знакомую, длинную и узкую, ловкую, как макака. Автомат возобновил работы внезапно. Несколько горячих гильз ударили Шурали в левый бок. Он отскочил назад.
– Шайтан тебе в печень! Эй!
Но пулемет продолжал поливать зону схватки свинцом крупного калибра. Бритые северяне лупили разрывными, не задумываясь где свои, где чужие. Злоба придала Шурали чрезвычайную меткость. Он закидывал внутренность БМП пустыми гильзами, но голое лицо Олсена не возникало, огонь не прекращался.
– Да кинь