Женщин он не избегал – они возникали на его пути, как прорастают случайные цветы в мелких трещинах асфальта – прелестное, но все же временное явление. Своим одиночеством Родион не тяготился, напротив, он ценил возможность передвигаться по жизни в собственном ритме, не согласуя его ни с кем, а главное, не боясь поставить под удар ближнего – в расследовательской профессии хватало риска…
Но в душе он понимал: редко сплетаются все достоинства в одном человеке. Он не любил прокуренных интеллектуалок; избегал излишне чувствительных дам, вызывавших в нем смесь жалости и недоумения; сторонился эмансипированных «всадниц на красном коне» и не терпел капризных содержанок. И все же ждал, ждал, когда из бесконечного множества родится совокупность, когда из тысячи имен останется одно. Когда можно будет, наконец, поднять забрало и решиться на близость, не скрывая собственной уязвимости.
В Оливии он не искал частностей, не соотносил достоинств с недостатками. Он просто испытывал к ней огромную, ни с чем не соизмеримую нежность; относился к ней так бережно, будто боялся неловким словом или поступком нарушить ее хрупкую гармонию…
А она была гармонична, эта двадцатилетняя гречанка со сложной биографией. Отец – известный в Греции врач, мать – хореограф с русскими корнями. Еще подростком родители определили ее в парижскую школу-пансион, где она, пытаясь реализовать их мечты, проучилась несколько изнурительных лет вдали от дома. Занималась танцем, пока не поняла, что, стремясь оправдать их ожидания, проживает не свою жизнь. И в конце концов решилась на рискованный шаг – подать документы на факультет массовых коммуникаций и журналистики крупнейшего французского университета. По окончании с этим дипломом можно было бы применить себя и в сфере искусств – писать о кинофестивалях, выставках, спектаклях, балетных премьерах…
В тот самый год Родион взялся читать в университете введение в теорию журналистики – и это стало началом их общей истории.
Оливия обладала многими талантами, но главной ее особенностью была глубинная интуиция, способность угадывать его желания и намерения еще до того, как он сам сможет их осмыслить. Она словно умела проникать в его внутренний мир, не нарушая своим присутствием его устройства, не навязывая своих мнений и не устанавливая правил, лишь на шаг его во всем опережая.
Жить вместе они начали практически сразу, и за неуловимо короткий срок он разучился отделять ее от себя.
А еще эта женщина умела слушать. Слушать так, что он и не замечал порой, что она за весь час беседы не обронила ни слова, и не было в этом никакой искусственности, усилия с ее стороны. С ней ему не нужно было притворяться, соблюдать условности: они разговаривали на одном языке, на нем же и молчали.
Кроме того, между ними обнаружилась еще одна точка притяжения. В прошлом даже ради самой желанной связи Родион не готов был пожертвовать своим основным приоритетом