Вспоминает Буркуцкая Е. Демьяновна.
«У дороги, что идет через поселок Весенний стоит обелиск. Он напоминает о жертвах фашизма. В братской могиле похоронены мирные жители – женщины, старики, дети. В их числе и моя мама Матрена Васильевна Тишакова, младший братишка. В тот страшный декабрьский день 1942 года фашисты вывели на расстрел всех, кто не успел надежно укрыться, уйти из поселка. Мне шел тогда девятый год. Но в памяти четко вырисовывается картина, как я и 2-летний братишка Толя стоим на льду замерзшего пруда с отцом и матерью, со всеми жителями поселка. Первая автоматная очередь скосила маму и многих других. Потом были выстрелы еще и еще. Я упала на лед вместе с братишкой, скорее всего потому, что падали все. Когда опомнилась, то рядом увидела маму и братишку. Отца среди убитых не оказалось. Я не помню, как выбралась из груды убитых с братишкой на руках. Инстинкт самосохранения увлекал в сторону от поселка, от горящих построек. Но далеко ли мог уйти ребенок по глубокому снегу? Первым пристанищем в наступившую ночь для нас стал трактор. Забравшись под него, я уложила братишку на землю, и сама тут же расположилась. Маленький Толя все время просил воды – он был ранен. К утру, уже с мертвым братишкой я добралась до уцелевшего дома. Там оказались одни тела расстрелянных. Сюда потом собрались уцелевшие жители. Это меня и спасло. Через некоторое время меня нашел отец – Демьян Ильич Тишаков. Он рассказал, что во время расстрела у гитлеровцев произошла заминка. Подъехавшие со стороны Тарасовки мотоциклисты начали махать руками, предупреждая, что недалеко советские войска. И каратели стали убегать… Отец, посчитав, что мы расстреляны, увлек за собой оставшихся в живых, в частности, Казьмина Б. А., который тогда был маленьким мальчиком».
Из воспоминаний Чиликина А.
«Я тогда жил со своей семьей в двухквартирном доме на окраине поселка. Все ждали скорого освобождения и как могли оберегали крупный рогатый скот, овец. Для содержания этих животных мы подвозили корм из степи. В один из последних дней 1942 года я отправился на санях в воловьей упряжке за соломой. Приближаясь к скирде, что стояла за зерноскладом, увидел красноармейцев.