«Перебравшись через Шаумянский перевал на автомобиле, мы спустились по серпантину к Черному морю. Был месяц июль, море простиралось перед нами, и было видно из любой точки, где только мог находиться наблюдатель. От голубой глади рябило в глазах, огромная природная чаша воды манила к себе страждущих с неимоверной силой. Мы тоже жили на море. Это холодное море и его силуэт угадывается где-то за домами или соснами, растущими на песке. К нему надо пройти по лесной тропинке настолько близко, что только тогда море открывалось тебе и оставалось лишь спуститься с дюны и подойти к воде. Однажды, на вокзале приморского города меня остановили туристы. «Молодой человек, подскажите, как пройти к морю?». Они выглядели растерянно. «Море?». Сначала я не понял сути вопроса и невольно огляделся, скорее машинально, а затем спросил, откуда гости. «Из Магадана». Такой географический сюрприз заставил меня улыбнуться, и я простер руку в направлении их будущего движения и повел этой рукой, охватывая воображаемый масштаб. Гости из Магадана внимательно следили за кистью моей руки как за неким откровением. «Любая дорога, идущая в этом направлении, приведет к морю». И они пошли к морю по улице Льва Толстого.
Мы же видели Черное море как на ладони, прямо перед собой, великолепного лазурного цвета. Оно как общее достояние преподносило себя любому страждущему, независимо от возраста и пола, вероисповедования и национальности, и страждущие стремятся спуститься по горной тропе к узкой полоске берега, именуемым пляжем и войти в теплые воды».
Вечером снег перестал падать, и температура воздуха опустилась до неприличной. Я сидел в доме и пил вино с Гошей.
– Вот, видишь, ремонтом занимаюсь. Ты когда выгнал меня, я сначала очень злился на тебя, а потом…
Гоша взял бутылку и вылил остатки вина в кружки.
– Домой приехал, а в прихожей зеркало висит. Я. значит, подошел, куртку снял и в зеркало это взглянул ненароком. Смотрю, блин, а у меня лицо серо-зеленого цвета. Как у покойника. Давай выпьем?
– Давай…
Мы подняли кружки и выпили. Гоша сидел прямо предо мной. Неизменно остриженная голова обнажала неровности его черепной коробки. Почему-то я подумал, что профессор Ломброзо, не прошел бы мимо этого экземпляра. Но независимо от предполагаемых его теорией выводов, сегодня этот странный человек был мне симпатичен. Я даже простил мысленно его напускную кровожадность, и мне захотелось погладить его острый череп, будь он неладен.
– Гоша, я тебе так благодарен…
Он удивленно приподнял брови, при этом непроизвольно шевельнув ушами.
Я от души засмеялся. Гоша оглядел пространство столика.
– Что, больше нет ничего?
– Последнее выпили…
– А где в эту пору можно купить чего-нибудь этакого?
– Говорят, есть одно место в Каменке, где торгуют самогонкой… Но я точно не знаю где…
– Одевайся…
Снег