Если я говорю со своей женой, то совсем не обязательно мои сентенции будут поняты должным образом. Правила тайной игры позволяют менять смысл сказанного, даже если рядом с фразой нет звездочки, предупреждающий о сноске в конце страницы. Современная женщина не желает растворяться в мужчине и становиться его тенью, жертвовать собой, восходить на эшафот и тайно плакать по несправедливо попранной женской доле. Или того горше пойти за милым на каторгу по занесенному снегом восточному тракту.
– Надо ставить чайник на большую конфорку…
Жена подходит к плите, выключает огонь конфорки, на которой стоит чайник, поставленный мной, и переставляет его на конфорку диаметром больше, а затем включает ее. Чайник охватывает голубоватое пламя природного газа.
– А зачем ты переставила чайник?
Я искренне возмущен. Мне кажется, что попраны мои права человека, поднявшегося с постели раньше.
– Здесь вода закипает быстрее… Ножи надо убирать со стола…
Жена берет небольшой нож, лежащий на столешнице у раковины, и вставляет в специальную подставку.
– К ссоре…
Она находит нужное решение, господствуя исподволь, словно барыня, случайно зашедшая на кухню к холопом.
– Спасибо, что за чуб не оттаскала…
– Все шутишь, а уже пора ехать.
Эти слова я слышу уже из ванной комнаты, где наносятся последние штрихи макияжа. И почему я решил, что надо непременно на каторгу? Да по восточному тракту, да по снежку, да в кандалах.
«В больнице кубанского города окна палаты выходят на местное кладбище. Ирония случайного соседства создает вполне философские цепочки, в которых фигурируют слова