– Не я. Микис.
– Твой знакомый?
Он же видел черную скотину, мешающую мне спать, и неоднократно, зачем же переспрашивает, да еще с таким искренним интересом? Наверное, забыл. Если вообще слышал кличку моего домашнего кошмара. Зато я уверен: Лелия, возившаяся с животным несколько часов напролет, прекрасно помнит, как звали ее партнера по играм.
– Кот моей хозяйки.
– А-а-а-а-а! – Удовлетворения услышанным ре-амитеру хватает ненадолго, и серые глаза удивленно вспыхивают. – Ты пошел на рынок за рыбой для кота?!
– Ну да.
– Ох… Теперь понятно, почему дознаватель не мог от тебя ничего добиться.
– Почему это понятно?
– Ужасный Рэйден Ра-Гро, который никого не любит, трогательно заботится о домашнем питомце! Ну и новость! Будет что рассказать на следующем балу.
– Ты этого не сделаешь.
– Сделаю.
– Не сделаешь!
– Сделаю!
– А я говорю…
Резкий хлопок ладонями по столу.
– Ладно, подурачились, и будет.
– Никому не скажешь? – Жалобно заглядываю в сталь серых глаз.
– Никому.
– Обещаешь?
– Обещаю.
– Правда-правда?
– Рэй! Тебе не двенадцать лет, в самом деле! Может, еще мизинцы скрестим? Для пущей верности?
– Было бы неплохо, – мечтательно почесываю шею.
– Не дождешься! Все, шутки в сторону. Когда ты почувствовал хэса?
– Когда добрался до рыбки-вонючки.
– Расстояние?
Вспоминаю исходную диспозицию.
– Фута три.
– А говоришь, не напивался! – укоризненно замечает Виг, и я пожимаю плечами. Нет, не виновато: всего лишь соглашаюсь с фактом, которым меня ткнули в нос. Тот самый нос, которым и работаю.
А допрос продолжается:
– Что смог различить?
– Неуверенность. Напряженность. Страх. Пожалуй, страха было больше всего.
Не грешу против истины, но и всей правды не говорю. Да, тоненькая девчушка, которую грубо вывернули из корзины на каменные плиты солдаты Городской стражи, была напугана. Почти смертельно. Но на мгновение пустив в себя чужие чувства, я ощутил то, что было гораздо хуже страха. Отчаяние. Полное и беспросветное.
Когда человек боится чего-либо, это заставляет его действовать, так или иначе. Прятаться. Бежать. Сражаться, в конце концов. Но когда приходит отчаяние… Не того рода, что бросает людей на поле боя в последнюю атаку, нет. Отчаяние от осознания бесполезности действий. Каких бы то ни было. Отчаяние, холод которого заставляет все мышцы цепенеть, и ты можешь лишь обреченно взирать на происходящее, ожидая, пока коса смерти доберется до твоей шеи… Девчушка была больна именно таким отчаянием. А младенец на ее руках не испытывал иных чувств и не знал других мыслей, кроме голода, о чем громогласно заявлял всю дорогу до поста Стражи.
Все же незачем Вигу знать ВСЕ мои впечатления. Делу не поможет, а выворачиваться