– Да или нет?
– Ну нет.
– Ну говори, что еще. Что ты цедишь?
– Ну поклон он шлет.
– Что, еще один? Прохор, ты меня не зли. Я устал как собака.
– Тимофей Васильевич, ты же меня сам перебиваешь. Я ведь говорю: князь Рязанский Олег Иванович поклон шлет нашему князю Дмитрию Ивановичу.
В это время кулак окольничего сжался в пудовую гирю. Плечи расправились и два уставших газа – уже не уставших, а взбешенных – уставились на Прошку.
– Через Пронского князя Даниила, которому разрешил потихоньку набрать полк из своих и рязанских и тайно идти к нам навстречу, – скороговоркой выпалил Проша.– А про поклоны никому говорить не велено, а просьба вообще ругать его, на чем свет стоит, как ордынского прихвостня, – уже не спеша добавил, сделал наивное лицо и вытянул улыбку, как ни в чем не бывало.
Реакция у окольничего была получше многих молодых. Прошка только успел отшатнуться, но был пойман за ворот рубахи и с размаху притянут головой к столу.
Тимофей Васильевич склонился над его лицом. И, глядя Прошке в один перепуганный глаз, не обращая внимания на скребущиеся попытки руками опереться на столешницу, по-отечески молвил вкрадчивым голосом:
– Скажи мне, Прохор, с каких это пор сыромятные мужики над воеводой смеяться стали? Я же тебя только мечом махать учил, где же ты языком молоть научился?
– У Вас… у тебя, Тимофей Васильевич, – залепетал Прохор сдавленным голосом. – Вы как с князем начнете умные речи говорить, я все диву дивлюсь да учусь помаленьку. Но мне за Вами…
– Замолчи, стервец, не гневи.
Окольничий резко отпустил Прохора, и тот с грохотом упал вместе с лавкой. Вельяминов, ухмыляясь, наблюдал, как он встает.
– Лавку на место поставь. За хорошие вести спасибо. В людской скажешь, чтобы обиходили тебя с дороги по моему распоряжению. Что еще?
– Я своих отправил немного оглядеться. А если что, возвращаться к Коломне с вестями,–Прохор говорил расторопно, немного боязливо и обиженно.
– Это хорошо. Про весть эту кому сказывал?
– Нет. Что ты, Тимофей Васильевич, как можно.
– Как Даниил связь держать будет?
– Обещал гонцов каждый день отсылать.
– Про то, что знаешь, забудь. Иди отдыхай, – хотел еще что-то добавить, но уже поднял руку, на секунду остановил раскрытую над столом ладонь, глянул на Прошку. Едва ухмыльнулся уголкомгуб, чуть-чуть сощурив один глаз. – Ладно, постой.
Вытащил из сапога нож в тонких серебряных ножнах и положил на стол.
– Бери. За службу княжескую, – улыбнулся уже по-простому, как всегда без лишних глаз.– Но помни, нам сейчас не до шуток. Смеяться после будем. И холопу скажи, чтоб зашел.
Прошка поклонился, перекрестился еще раз на икону и вышел.
– Воевода зовет! –послышался его голос. Дверь тут же открылась, и вошел холоп-прислужник.
– Купцов собрали?
– Со всех дворов, кто в городе, здесь ждут.
– Зови.
– Всех?
– Всех.
Купцы