Выжившие, буквально просочились на занятые своими позиции. Свалившись в окоп, Давыд тут же высунул голову из него, хотел удостовериться, многие ли спаслись. Глаза залил пот, и донимает вжиканье пуль, потому не сразу сообразил вытереть его, да и руки заняты пулеметом, который он у мертвого Куцего забрал. Оказалось есть, есть те, кому повезло не погибнуть. Бежали согнувшись, сломя голову, что есть мочи, но не всем удалось прорваться…
После отбитой атаки, немец кажется слегка выдохся, тоже поиздержался в потерях личного состава. Изредка, как из бочки, по-видимому из укрытия, дудукал крупнокалиберный пулемет. С легким шелестом над головой проносились мины, и хлопки их разрывов методически, слабым эхом потрясали окрестность, но это был не тот огонь, который Улыбин испытал и вынес на прежней позиции. Пошел по траншее, определялся, кто взял на себя командование. Оказалось, комбат был жив и даже не ранен, находился в землянке и с успехом командовал людьми. Ф-фух! От сердца отлегло.
Здесь, где им предстояло теперь обороняться, позиции отбитые у неприятеля, в инженерном отношении были представлены развитой сетью траншей и ходов сообщений полного профиля. Мало того, их противник заблаговременно начинил автоматическим оружием, никак не рассчитывая, что внутренний укрепрайон попадет в руки русских. Ан, нет! Попал! Теперь уже Ступин, каменные строения приспособил под огневые точки.
Только когда своего танка лишился, да до седьмого пота побегал по улицам Песковского, окончательно осознал, что в западню заманили. Поселок – укрепрайон, с наспех оборудованными траншеями и дотами. В инженерных сооружениях не простые полевые подразделения вермахта воюют – самые настоящие эсэсовцы, с нехилой такой выучкой «работы» в населенном пункте. Абзац! А что делать? Только воевать. Только бы до темноты протянуть, благо он не один в поле воин.
Неожиданно наступило затишье. Чего это противник надумал? Никак в атаку намылился или перегруппировку проводит? Вся оборона, что у них, что у немцев – прослойки сплошные, сразу не понять, кто и откуда огнем причесывает. Пригибаясь, прошелся по траншее, оценивал людской ресурс. Лица у всех бойцов продубленные, обветренные, серые, как следствие бессонной ночи, адского, нечеловеческого напряжения в атаке, последующего боя и теперешнего положения. Горстки красноармейцев огнем огрызаются, но в атаку остаткам, еще совсем недавно двух больших воинских частей, не подняться. Потери большие, а еще имеются раненые и он знает, что им-то точно кранты будут. Не вынести их. Да-а! Перед траншеями проволочные заграждения, местами нашим огнем разрушенные. Уже на своей шкуре проверено то, что в этом клоповнике – Песковском, вплотную к проволоке примыкают минные поля. Да, серьезная преграда. Отсюда Давыду хорошо видно, как две БТэшки и КВ его роты именно в местах закладок подорвались, теперь чадят, мерцая слабым огнем. Кто из экипажей и смог покинуть машины, далеко от танков не уполз. Эсэсманы, мать их через