людей соблазнять, и наконец, могло бы и с ним тоже случиться, что с Шрепфером, которой за то, что он во зло употребил свое дарование, до тех пор был мучим злыми духами, которые его до того довели, пока он наконец принужден был сам себя застрелить. Когда же я ему на ето сказала, что господа черти не весьма хитро в сем случае поступили; они бы могли такого человека, каков Шрепфер, навсегда себе присвоить и употреблять его для дальнейших исполнений злых своих намерений, а не доводить его до самоубивства, ибо они чрез то лишили себя столь достойнаго помощника, – то Калиостр, взглянув на меня быстрыми очами, с важным видом сказал: «Ежели ето неумышленная насмешка, которая за вас говорит, то вы недостойны никакого ответа; а ежели ето замысловатая искусительница, которая мне вопрос сей предлагает, то я вам на ето скажу: берегитесь, ежели меня не будет с вами, всегда на причину причины искать!
40 Христос уже сказал своим ученикам, – еще много имам глаголати вам, но не можете носити ныне! Ева, которая чрез укушение яблока сама зделалась преступницею, да и весь род человеческий под гнев Божий привела, не что иное есть, как таинственная притча, что любопытство, суета и властолюбие в роды родов пагубою угрожают. Путь, ведущий к магии, которой вы предприемлете и к коему вы теперь, прияв на себя орден сестры, посвящены, наполнен величайшими опасностями. Ежели вы не из одного желания к добру впускаетесь в таинственную науку, то не ходите лучше далее, в противном же случае временное и вечное несчастие будет ваш жребий». Я клялася пред ним, что я не для чего инаго сей путь предприяла, как только для того, чтоб быть совершеннее и исполнить, ежели возможно, мое желание, которое в том состоит, чтоб по примеру Иисуса Христа посвятить себя блаженству рода человеческаго. «Хорошо, – сказал он, – теперь в сие мгновение ока я еще не совершенно уверен о чистоте и о истине ваших помышлений, однако ж по нескольких часах от моих начальников узнаю я, как вы мыслите, и тогда опять с вами буду говорить». На другой день сказал мне Калиостр, что его начальники уверили его, что мое намерение посвятить себя магии честно и благородно, и что я весьма далеко могу простираться в сей высокой науке, ежели я всегда с таким же усердием и с такою же верностию буду повиноваться моим начальникам. И для того он бы желал во время его здесь пребывания преимущественно на меня обратить свое внимание, только я должна ему вновь дать обещание неограниченно следовать его предписаниям. Слово
неограниченно, сказала я ему, должно еще иметь некоторыя границы, то есть что я ему обязана следовать во всяком том случае, когда разум мой мне скажет, что нет ничего противнаго священным для меня должностям; впрочем, сам Бог не властен меня довести до того, чтобы я, не уверясь наперед о правде или о неправде, к чему—нибудь приступила.
«Эй! – сказал он, – неужели вы не согласитесь принести Бога на жертву, ежели он от вас потребует того, что мило вашему сердцу,
