Приключения Тома Сойера. Марк Твен

печаль возросла, будто опара на дрожжах. Скоро свободные мальчики будут слоняться по улицам, встревая в разные восхитительные драки, будут смеяться над ним за то, что он должен быть рабом в то время, когда они свободны, как птицы – сама эта мысль сжирала его, как огонь. Он достал из кармана все свои мирские сокровища и стал инвентаризировать их – обломки игрушек, шарики и всякий прочий сор, в принципе, вполне достаточно, чтобы оплатить часть работы, но катастрофически мало, чтобы купить хотя бы полчаса абсолютной свободы. Поэтому он вернул свои скудные сокровища в карман и в душе почти отказался от мысли подкупить мальчиков. И в этот мрачный и воистину безнадежный момент на него снизошло вдохновение! Не что иное, как великое, божественное, неземное вдохновение!

      Он взял кисть и с радостной улыбкой спокойно принялся за работу. Вскоре показался Бен Роджерс – тот самый мальчик, насмешек которого Том опасался больше всего. Походка у Бена воздушно легка, он не шёл, а летел, прыгая и приплясывая по пути, и по его прыжкам было понятно, как легко сейчас у него на душе, и как огромны и вместительны его жизненные притязания. Он ел яблоко и время от времени издавал протяжный мелодичный вопль, сопровождаемый глубоким динь-дон-дон, динь-дон-дон, ибо этим он изображал пароход. Подплыв ближе, он сбавил ход, выплыл к фарватеру улицы, сильно накренился на правый борт и на крейсерской скорости обогнул жалкую дырявую посудину Тома, подавая сигналы с большой помпой, как будто он был не какой-нибудь жалкой лодчонка в заливе, а настоящим, глубоко сидящим в воде огромным, прекрасным пароходом, уж никак не меньше «Большой Миссисипи», ушедшей под воду на целых девять дюймов. Он был одновременно и капитаном, и матросом, и ещё чёрт знает чем, так что ему приходилось представлять себя одновременно стоящим на своей собственной палубе и отдающим приказы и самому исполняющим их.

      – Стоп машина! Сэр! Тинг-А-Линга -Линг!

      Пароход развернулся, и медленно подъехал к тротуару.

      – Задний ход! Тинг-А-Линга-Линг!

      Руки парохода выпрямились и прижались к бокам.

      – Поворот! Прав-во руля! Не мешкай, чёрт бы тебя побрал! Задний ход! Тинг-А-Линга-Линг! Чу! Ч- чу! Вау! Чу-уууу!

      Его правая рука тем временем выписывала величественные круги, ибо она обязана была изобразить сорокафутовое корабельное колесо.

      – Лево руля! Ш-шшшш! Где ты, Джим, чёрт бы тебя побрал? Тинг-а-Линга-Линг! Чау-ч-чау-чау!» Теперь левая рука начала описывать круги, демонстрируя усиленное вращение другого колеса.

      – Правый борт! Стоп-машина! Все на палубу! Тинг-А-Линга-Линг! Стоп! Право руля! Давай вперёд, полный ход! Стоп машина! Да пошевеливайтесь вы там, чёртовы увальни!! Тинг-А-Линга-Линг! Чау-ау-ау! Эй, ты, там! Прось с моих глаз! Живо, говорю! А ну брысь! Носовой швартов, мать вашу! Отдать швартовы! Да пошустрее же, говорю!! Держаться фарватера! Что ты там потерял? Накинь канат на столб! Задний швартов! Да не мешкай же! Глуши мотор! сэр! Тинг-А-Линга-Линг! Не надо! Отпусти! Не надо! (пробуя калибровочные