После десятка раздач долговязый татарин артистично бросил на стол свои карты, услышав очередной возглас Трофима:
– Бура!
– Я не понимаю, как так? – сказал татарин, доставая папиросу из пачки «Наша марка» и разминая ее пальцами. Количество окурков в пепельнице ровнялось количеству побед молодого человека. Непримятые цилиндры лежали горой.
– Ты их что, считаешь, что ли? – спросил грузин. – Почему в прошлом кону ты вытянул только на молодках, а теперь раз – и бура?
– Пардон, – сказал Трофим, – не бура, а маленькая Москва.
– Что такое? – возмущенно произнес грузин, приподнимаясь и отклоняя пухлым указательным пальцем все три карты Трофима на себя.
– Маленькая Москва, – повторил Ладынский.
– Что такое маленькая Москва? – еле слышно спросил татарин.
– Три шестерки, – ответил Трофим, – с козырной.
– Почему раньше не сказал? – безразлично промямлил грузин, сгребая карты со стола.
– А три семерки, что значат? – спросил татарин.
– Ничего, – ответил Ладынский.
Долгое молчание вызывало неловкость за столом, и Ладынский решил вернуться к разговору с Трофимом, начатому в дороге:
– Пока сдают, рассказывай дальше, кого видишь, где бываешь?
Молодой человек хлестко припечатал свои карты о стол и охотно заговорил:
– Никого я не вижу. К нам гости не ходят. В Москве еще некому, а в Ташкенте – уже некому. Сейчас живем у родителей жены в Самарканде. Вот и рванул к вам, как только позвонили.
И Трофим вспомнил, как три дня назад, не включая свет, бесшумно вынес рюкзак в прихожую. Поворотом ключа пытался сдержать щелчок замка, но звук затвора эхом упал в темноту квартиры. Прислушался, кажется, никого не разбудил. Узкий луч света из подъезда полоснул прихожую по диагонали, преломился под прямым углом на тумбочке и ярким клином лег на почтовый конверт. Первая мысль – «Кому» – заставила склониться и задержать дыхание. Черт возьми, да что из этого всего – «Кому»: Санкт-Петербург, Фурштатская, Московская, Домодедово, Ташкент, Гафура Гуляма. «Что из этого всего „Кому“?» – вопрос внезапно сменился неожиданным и спасительным ответом: «Да какая разница!» – вырвалось почти вслух. Первый глоток свободы оказался сразу за дверью, потом на каждом этаже по глотку. На улице вернулось дыхание полной грудью, и земное притяжение растворилось в ночном бульваре. Вслух произнес только:
– Что из этого всего «Кому?»
– Что значит «Кому?» – переспросил Ладынский.
– Да нет, это я о своем, – ответил задумчиво Трофим и продолжил: – Приезжаю из командировки. Федерация приглашала провести несколько