– Набросай-ка ты мне, Сергей Васильевич, такой, что ли, портрет, моего кабинета. Ну, там столы, стулья, стены… Чтобы все, как на ладони, и, главное, похоже. Справишься?
Сергей только пожал плечами.
– Отчего же нет, – сказал он спокойно. – Однако минут десять понадобится. Это ничего?
– А я тебя никуда не тороплю. Рисуй себе, а я, пока суд да дело, поработаю.
Вернувшись в кресло, Кирилл Иванович придвинул стопку документов и, кажется, ушел в них с головой. Но время от времени остро поглядывал в сторону Сергея.
Задача была не из сложных. Положив перед собой лист, Сергей сосредоточился и неторопливыми уверенными штрихами принялся создавать портрет сановного кабинета. Не забыл и дядю в кресле, склонившегося над бумагами. Время от времени закусывал карандаш, соображая, как лучше передать перспективу и объем предметов, игру тени и весеннего света, льющегося из-под тонкосуконных темно-коричневых штор. До того увлекся работой, что чуть не пропустил момент, когда в кабине зашел высокий худой человек в неброском штатском платье. Уловив краем глаза некое движение, Сергей повернул голову в сторону новой персоны и невольно вскочил на ноги. Окажись на нем в этот миг сапоги, щелкнул бы каблуками, право слово. Это же сам Победоносцев был, Константин Петрович. Обер-прокурор Святейшего синода. Член Комитета министров Российской империи.
В «Синодальных ведомостях» и в других крупных газетах Белозеров не раз видел портрет Победоносцева и теперь узнал его без труда. Ближайший советник императора производил впечатление сильное. Своей болезненной худобой он совершенно некстати наводил на мысль о Кощее Бессмертном. Зато аскетическим бледным лицом с тонкими губами и горящим взглядом глубоко посаженных глаз под стеклами очков Победоносцев напоминал раннехристианского подвижника, готового ради веры и убеждений ступить на костер. В целом же облик обер-прокурора, вкупе с его репутацией мудрого государственного мужа, внушал уважение пополам с невольным трепетом. Особенно, если учесть, что Константин Петрович зашел к дяде наверняка по его, Белозерова, поводу. Зачем бы иначе Кирилл Иванович передал Победоносцеву через секретаря, что сейчас у него идет «нужная встреча»? Вопроса два: нужная – кому? И для чего?
Обер-прокурор неторопливо подошел к застывшему по стойке «смирно» гусару.
– Здравствуйте, Сергей Васильевич, – прошелестел он. – Ну что тут у нас? Упражняетесь? И как успехи?
Ответное «здравствуйте» отчего-то застряло в горле. Сергей ограничился полупоклоном, после чего вручил готовый рисунок. Победоносцев принял работу сухими длинными пальцами и вцепился взглядом.
– Что скажешь, Кирилл Иванович? – спросил, не отвлекаясь от рисунка.
– По-моему, сделано хорошо, Константин Петрович, – сдержанно сказал дядя, на всякий случай кашлянув.
– Хорошо? Ошибаешься, мой друг, ошибаешься…
Сергея прошиб холодный пот, и невольная обида тоже прошибла. Рисунок