Обратимся к существу самой идеи соотнесения факта биографии и факта творчества столь плодотворной в классическом литературоведении. Важно понять: что с чем соотносится, какие явления сопрягаются друг с другом. Так, соотнесение жизни и творчества представляет собой сопряжение отличных друг от друга явлений. Жизнь – неуловима, изменчива, полиинтенциальна, проживается человеком для себя и в себе. Художественное произведение – законченный результат, исторгнутый деятельностью автора из единого, целостного жизненного потока, растождествленный с ним, зафиксированный, неизменный и существующий для всех.
Творческий путь автора – достаточно условная и умозрительная категория, суть которой – дискретитация подлинной жизни художника через выявление в ней наиболее определённых и показательных дискретных точек – фактов биографии в их соотнесённости с текстами.
При этом факт биографии может быть неполон, сокрыт и даже фальсифицирован, поскольку он – всегда факт частной жизни художника, проживаемой им для себя, в себе. Факт частной жизни, даже представляя собой деятельность, значимую для всех, не отчуждается от субъекта, в отличие от факта творчества. Подвергаясь оценке, осмыслению извне, факт биографии, тем не менее, всегда пребывает в сфере внутренней жизни субъекта. Он дискретен, фрагментарен, предельно субъективен.
Факт творчества, например поэтический текст, отличается высокой степенью художественной объективации. Разумеется, художественный текст можно интерпретировать с разных позиций, однако он изначально открыт читателю, поскольку создаётся для читателя, нацелен на общение с ним, коммуникативен по своей природе. Всякого рода трансформации и искажения, которым текст подвергается в процессе коммуникации с читателем, всегда могут быть исправлены, поскольку текст как объективная художественная реальность стоит в числителе толкования, определяя его знаменатель.
Исследование жизни Рембо во французском литературоведении привело к созданию мифа о поэте, чему отчасти способствовало естественное стремление близких ему людей сохранить светлую память о недавно ушедшем родном человеке. Это определяло умолчания и сокрытие фактов биографии. Однако вышесказанное позволяет сделать вывод, что здесь-то и возникал заколдованный круг: бытовая жизнь Рембо при всей её эпатажности была весьма сильно дистанцирована от жизни его мятежного духа. А поскольку его поэзия – творение чистого духа, то, может быть, и искать её понимание нужно в ней самой, а не в биографических