– Конечно. Держись, не раскисай. Все там будем, – почему-то эта банальная в своей откровенности фраза показалась Георгию кощунственной. Но он только молча кивнул.
Голод отошел в сторону. Тут же с двух сторон к нему пристроились двое мордастых и при галстуках охранников. «Раньше галстук был признаком интеллигентности», – некстати подумал Георгий, заметивший настороженные взгляды, которые бросали на Голода и его охрану мамины подружки-старушки. Их откровенный страх смешил его. Только Полина Яковлевна, их соседка, смотрела на бывшего голодранца Ваську с нескрываемым пренебрежением. И с осуждением – на Георгия. Как и тридцать лет назад, когда умненький Жора Поляков водился с хулиганом – сынком «этой профурсетки» Вальки Голод.
А вечером он сидел за кухонным столом и опять пил водку. Думалось почему-то только о том, что теперь некому его даже упрекнуть в этом. Он может пить, сколько хочет, без остановки, не таясь и не отчитываясь, сколько выпил «в граммах».
Он все время чего-то ждал. Понял он это, когда поймал себя на мысли, что прислушивается ко всем посторонним звукам. Он ждал, чтобы кто-то позвонил в дверь, пусть Полина Яковлевна! Или зазвонил бы вдруг телефон, который он поставил прямо на табурет возле кухонной двери, туда, куда дотянулся шнур. Мобильный, подаренный Васькой, он продал еще прошлой осенью. Но было так тихо, что от напряженного ожидания мутило. Или это от выпитой без закуски водки? Одиночество стало таким невыносимым, что Георгий не выдержал. Шатаясь, он добрел до прихожей, натянул прямо на домашнюю футболку ветровку, автоматически сунул в карман ключи, вышел из квартиры, просто захлопнув за собой дверь. «К людям, хочу к людям!» – повторял он мысленно, пьяно шагая по круто спускающейся к набережной улице. Там, на набережной, в летних кафешках, попивая пивко и заедая его кавказским шашлыком, толпились беззаботные горожане.
Он прошел почти до речного вокзала, протрезвев на свежем ветерке с Волги, повернул обратно и остановился. Какая-то тревожная мысль вдруг пронзила его, почудилась надвигающаяся беда. Георгий побежал обратно. Толпу, гомонящую любопытством и восхищением (хорошо, видать, горит!), он заметил не сразу. Сначала он увидел столб дыма, поднимающегося над крышами домов. И услышал усиливающийся вой пожарных машин. Одна за другой они промчались по набережной и, завернув на ту улицу, по которой Георгий недавно спускался, ехали дальше.
Его квартира выгорела вся. Он стоял на пороге, оглядывая тлеющие среди ошметков пены остатки мебели, и плакал. Ревел в полный голос, как в детстве. Когда еще не стыдно, когда и ревешь-то для того, чтобы пожалели. И детским умом понимая, что после слез наступит облегчение.
Глава 9
– Где сын? – Василий Голод сидел в кресле и сцепленными в замок руками старался угомонить желание хорошенько тряхнуть тощую шейку жены. И надавить покрепче на выступающий, как у мужика, кадык. Чтоб до конца! И не видеть больше! Виноватых влажно глаз, дергающихся губенок ниточкой и ручек-ножек толщиной с канат. Как его угораздило