Вера, Надежда, Виктория. Иосиф Гольман

с дурными манерами. А вы – наше слабое звено.

      Очень любезно, ничего не скажешь. И что он предложит, наше сильное звено?

      – Поэтому, – спокойно, как лекцию читал, продолжил Ефим Аркадьевич, – вы должны быть готовы к тому, чтобы на время – но очень быстро – эвакуироваться. После исхода тендера можно будет выдохнуть.

      – Поняла, голубчик, – Вера Ивановна не захотела-таки называть профессора Ефимом Аркадьевичем. – А теперь послушайте меня. Я всегда говорила Надюше, чтобы та вышла из своих опасных игр. Я всегда была против ее возвращения в бизнес. По крайней мере в России. Но дети никогда не слушают своих родителей. Что в принципе нормально.

      Я заметила, что мама как-то облегченно вздохнула. Ай да Вера Ивановна!

      – Однако и дети не должны требовать от родителей того, что не смогли бы сделать сами, – спокойно закончила Бабуля.

      – Что ты имеешь в виду? – спросила мама.

      – Что я не зря околачивалась здесь три часа. Я слышала, как ты договаривалась о встрече с этим юношей.

      Береславский смущенно закрутил лысиной – похоже, давненько его не именовали юношей.

      – И я хочу участвовать в ваших делах. Или, по крайней мере, знать, что они собой представляют и чего нам от них ждать, – завершила свое выступление Бабуля.

      В ответ Ефим Аркадьевич произнес еще одну речь. Гораздо более краткую, но гораздо более конкретную.