Философия права русского либерализма. Анджей Валицкий

сословных привилегий дворянства может быть только временной мерой. Он видел великую миссию абсолютной монархии в преобразовании феодального общества в “общегражданский строй”, основанный на равенстве перед законом, и таким образом – в подготовке перехода к конституционному правлению[367]. Великие реформы Александра II почти полностью выполнили эту задачу, но основы самодержавия остались нетронутыми. Однако при абсолютизме единственным пристанищем свободы, единственным средством ограничения бюрократической власти были, по мнению Чичерина, особые права привилегированных классов[368]. Без них абсолютизм превратился бы в “демократический цезаризм”, в систему, сочетающую в себе худшие черты как абсолютной монархии, так и демократии[369]. В такой системе не было бы места праву и свободе, потому что все в ней было бы подчинено произвольным приказам ничем не ограниченной централизованной власти, оправдывающей себя – более или менее искренне – заботой о благосостоянии необразованных народных масс. Чтобы избежать этого, дворянство – самая независимая и лучше других организованная сила России – должно временно сохранять свою исключительность. Оно должно исчезнуть лишь с кончиной самодержавия, но никак не ранее.

      Эти размышления объясняют политическую стратегию Чичерина. С самого начала для него было ясно, что российское самодержавие должно быть преобразовано в конституционную монархию, и поэтому его в основном интересовал вопрос о подходящем для этого события времени. В 60-е годы он активно поддерживал правительство реформ. После убийства Александра II он предложил умеренный шаг в направлении политической свободы – объединение избранных представителей общества (от земства и дворянства) в Государственный Совет. Чичерин, конечно, понимал, что это всего лишь временная мера, так как сам он выступал за такой консультативный орган только в качестве паллиатива, не способного удовлетворить ни одной реальной потребности и полезного только как переходный этап к более развитым формам политического участия[370]. В последующие годы реакционная политика правительства, особенно ряд “контрреформ”, означавших ограничение перемен, начатых великими реформами 60-х годов, привела его к выводу о том, что абсолютная монархия стала несовместимой с дальнейшим прогрессом. Вместе с тем успехи капиталистической модернизации России, особенно заметные в 90-е годы, укрепили его веру в зрелость российского общества и в его способность обойтись без контроля власти[371]. Поэтому накануне XX в. он решил заявить, что пришло наконец время ограничения самодержавия, его преобразования в конституционную монархию[372].

      В своих американских лекциях “Россия и ее кризис” П. Н. Милюков привел соответствующие слова из книги Чичерина “Россия накануне двадцатого столетия” и назвал их “программой-минимумом современного [российского] либерализма”[373]. Однако в действительности