Мне что-то улыбалось и говорилось, я включал ответный смайл и тоже что-то говорил. Назвать этот процесс общением можно было лишь с большой натяжкой: никто никого толком не слушал, да и не услышал бы в этом шуме и гаме.
Я вышел подышать свежим воздухом в место, отведенное для курения. Оно было на улице, на небольшом участке, размером не более двуспальной кровати в студии Джона, за тем самым дощатым колхозным забором. В пелене табачного дыма помимо меня «дышало» свежим воздухом еще с дюжину разного люда, прикладывавшегося попеременно то к дринку, то к сигарете. Еда в этом заведении была столь же символична, как и в предыдущем, индийском, – некая зелень, орешки и сухари. Ел я скорее по инерции, чтобы занять себя. Потусовались здесь мы недолго, не более получаса. На более длительный срок меня вряд ли бы хватило.
Джош привез нас обратно домой, мы пересели на розовый кабриолет Энн и поехали на годовщину свадьбы – продолжить вечер. Бутылку «Столичной» я так и не передал в накачанные руки Джоша – обойдется, все равно нечем было закусывать! Как мне после сообщила Энн, один только вход в «сарай» стоил пятнадцать долларов «с головы», не считая еды и выпивки.
На годовщину мы ехали уже в полной темноте, молча; луна светила ярко, как в кино про вампиров. И время было вполне вампирское – ближе к полуночи. Я высказал предположение, что гости могли уже разойтись, но Энн меня успокоила:
– Игорь, в это время здесь все только начинается!
«Только начинается», действительно, звучало успокаивающе. Я живо представил себе свиную отбивную или хотя бы сэндвич с ветчиной и сыром. Честно сказать, волновал меня вовсе не уход гостей, а то, что к этому времени может остаться лишь нечто сладкое.
Место назначения представляло собой типичный дом в пригороде, в отличие от городского дома Линды и Джоша, где не было даже садика – лишь кусочек некоего окультуренного ландшафта. Минуя кусты, деревья и клумбы, мы проследовали в сад, где под луной и фонарями уже вовсю веселилась молодая компания. Вечеринка, как оказалось, действительно «только начиналась». Бутылки «Столичной» я вручил сразу, по приходе, твердо веруя, что закуска к водке будет соответствующая.
Бутылки пошли по рукам. Мои новые знакомцы одобрительно рассматривали этикетки и, передавая бутыли из рук в руки, как пароль, говорили заветное слово – «Столи!» Я сглатывал слюну, как легендарная собака Павлова.
Недалеко от нас горели жаровни. Я с надеждой озирался на них время от времени, округлял ноздри и втягивал воздух, пытаясь учуять приятные сердцу ароматы. Наверное, ветер дул в другую сторону. Накрытого стола в саду я не увидел.
– Наверное, еда дома, – подумалось мне.
Тем временем бутылки были откупорены и пошли по кругу. Дошла очередь и до меня. Отхлебнув свою долю, я не вытерпел и спросил, кивая в сторону жаровен, не подгорит ли мясо. Молодой, крепко сбитый глава семьи – видимо, сказывалось неплохое питание нескольких предыдущих поколений