Лейтенант, лежа, напевал въевшееся танго – «Счастье свое я нашел в нашей встрече с тобой»… Он чувствовал, как с каждым уходящим назад столбом из офицера-фронтовика превращается в Ваньку Капелюха, который исходил все эти дороги и леса; его здесь знали все, и он всех знал.
Перед войной он жил на два дома. Одним домом был городской интернат, а вторым, родным, Глухары, где жила бабка и где он рос до пятого класса. Каждый раз, на зимние или летние каникулы, он мчался сюда, будто выпущенный из рогатки. И теперь чудилось, что он едет из школы.
Лошадь остановилась. В песок ударила струя. Дедок посвистывал, как это делают сельские ездовые, чтобы лошадь полностью опорожнилась.
– Ты ее пивом, что ли, напоил?
– Проявление организму, – ответил дедок.
Тронулись. Ехали все медленней: песок, в начале пути прибитый колесами, стал совсем рыхлым.
– Слушай, батя, а бегать она умеет? – Иван привстал.
– В Первой Конной, може, бегала. Так и Буденный уже не бегае, – старик зевнул. – А шо, девка годка три ждала, а часок не подождет?
Проплыл столб с разбитыми изоляторами. Провода свисали к земле, а дальше их вовсе не было.
– Э, а где связь? Я же телеграммы посылал.
– Послать можно, – сказал дедок. – Чего ж не послать, если желательно?
Съехали к реке. Посреди воды стояла полуторка с газогенераторными колонками. Колонки темнели отверстиями от пуль.
– Ну слава богу, – сказал ездовой. – Дотепали! Полуторка! Эта, газо… е… як ее, енераторна.
– Что, с довойны тут стоит?
– Та не. После немца трошки ходила: подремонтовали, и ходила.
– А кто ж ее подбил посреди реки?
– Не я. Слезай, брод, тут тебе по то самое, не выше.
– Чего, дальше не повезешь?
– Не… Довго тащились… А дале лес сильно густой. Пеши-то лучше. Ноги молодые, за три часы дотопаешь.
– Сразу не мог сказать?
– Во, Глухарский горб, – старик махнул кнутом в сторону холма, подрезанного рекой, на другом берегу. – От него туды вроде Беларусь, туды Вкраина, туды Россия. А може, наоборот. В общем, СэСэР. Тут народ неведомо чей. Язык у их перемешанный, як пойло для коровы.
– Старый ты хрен, я и сам знаю, где тут перемешано, – сказал Иван.
Он аккуратно сложил одежду и спрятал в сидор. Звякнули медали.
– Ты иди без этого… геройства, – указал на грудь старик. – Блестит и дзвенит на весь лес.
– Может, и без штанов прикажешь идти?
Дедок дал лошади попить и развернул телегу. Оглянулся: Иван переходил реку, держа сидор и сапоги над головой.
– Эй! – крикнул дедок. – По Болотной стежке, по короткой, не ходи!
Лейтенант то ли не слышал, то ли не хотел отвечать. Ездовой подождал.
– Поперся