– Ну, ежели некому…
Если у меня и были какие сомнения относительно задуманного, тут они рассеялись окончательно. Один я бы вряд ли справился, но теперь я убедился наверняка, что Петра Ильича Парфена соплей не перешибешь!..
Осиновый кол вышел знатный, длиной от плеча до запястья, толщиной с упитанную икру. Парфен с сожалением проводил взглядом скрывшуюся под столом бутыль. Я отряхнул с колен стружки, сунул кол под мышку.
– Возьмем у Агафоныча кувалду, – напутствовал я.
С огрызком пледа на пороге можно было уже не церемониться, я прошагал по нему в сапогах, все одно на выброс. Парфен обошел его бочком и выстрелил вслед за мной, как будто плед пытался схватить его за пятку.
Стоило скрипнуть калиткой, в который раз за ночь разбрехалась соседская собака. В конце улицы разбуженные псы лениво подгавкивали. Мы с Парфеном приблизились к воротам Агафоныча и услышали за забором злой оклик:
– А ну цыц, холера! Ни сна, ни покоя от тебя!..
– Здорово, Агафоныч! – крикнул я.
Как известно, собака – отражение хозяина. Если собака соседа вас терпеть не может, вывод, что говорится, напрашивается. В случае с Агафонычем правило сбоя не дает, он нас с Парфеном всегда недолюбливал. И тут уж два варианта: либо дело в нас, либо – в нем, третьего не дано.
Из-за низенького забора высунулся кряжистый мужик в ночной рубашке. Он смерил нас хмурым взглядом.
– Здоровей видали, – бросил неохотно. – Это вы здесь, что ли, по ночам шастаете, людям спать не даете?
– Как тебе сказать, – ответил я загадочно, – где мы, где не мы… Агафоныч, по-соседски, дай кувалду до завтра, во как нужна!
Сосед долго глядел на нас с подозрением. Парфен под его взглядом начал как-то странно мелко возиться, словно червяк заполз ему под блузу, поскреб бок, поправил воротник.
– Зачем вам кувалда посреди ночи?
– Будем восстанавливать естественный ход вещей, – сообщил я деликатно.
– Мертвым место там, где им место, – добавил Парфен. Агафоныч снова остановил на нем тяжелый взгляд. Мой товарищ опустил голову, чуть отступил в темноту за моей спиной. Немного выждав, скажем ли еще что-нибудь, Агафоныч раздраженно махнул на нас, пошагал к крыльцу. Долгую минуту он не показывался в темном проеме, я уж думал, придется будить кого-то еще, но тут он вернулся с огромной кувалдой. Такой не то что кол, бревно можно вогнать в любого покойника, боек размером с голову гимназиста-первоклассника.
– Вот это инструмент! – восхитился я. – То, что надо!
Агафоныч швырнул кувалду через забор.
– Завтра с утра жду обратно.
– Доставим в целости и сохранности, – пообещал я.
– Ты нас знаешь, – поставил точку Парфен.
Агафоныч поморщился и, уходя, бросил в сердцах:
– Глаза б мои вас не видели!..
А