Я замираю, ощущая внутри неприятный холодок. Вчера мне это не пришло в голову, но сейчас я вспомнила: когда папа зашел ко мне в комнату, чтобы сообщить об этой школе, он взял в руки одну из моих старых плюшевых игрушек и сказал: «Помнишь игру, в которую вы с мамой играли? Я никак не мог оторвать вас от нее».
Потом он улыбнулся своим воспоминаниям, как часто улыбался, когда речь заходила о маме. Тогда я не придала этому значения, но сейчас…
Задумавшись, открываю дверь спальни и едва не выскакиваю из носков, которые только что надела. По ту сторону, подняв руку, чтобы постучать, стоит молодая женщина, слегка за двадцать, со свежевыглаженной одеждой в руке. Она одета в бордовое шерстяное платье и накрахмаленный белый… кажется, капор? На щеках играет приятный естественный румянец, напоминающий мне о розах.
– Я не хотела пугать вас, мисс Новембер, – говорит она. – Я только хотела сообщить, что принесла утренний чай с хлебом и джемом по просьбе мисс Лейлы.
Она изучает меня, как будто пытается запомнить каждую деталь, но у нее не такой угрожающий взгляд, как у учеников и преподавателей этой школы. Он полон тепла и искреннего любопытства.
Я прижимаю руку к сердцу, как будто это каким-то образом поможет замедлить мой пульс.
– Нет-нет. Дело не в вас. Извините. Просто я не ожидала увидеть кого-то за дверью.
Она делает быстрый реверанс и широко улыбается.
– Я Пиппа, ваша с мисс Лейлой горничная. Если вам что-нибудь понадобится, не стесняйтесь, дайте мне знать, – представляется она, и я замечаю в ее речи итальянский акцент.
Она проходит мимо меня в комнату и раскладывает принесенную одежду на сундуке в изножье кровати.
«Пиппа, – думаю я. – Возможно, это уменьшительное от Филиппа, женской формы имени Филипп, что означает… друг лошадей?» Кажется, это имя ей подходит. Ее жизнерадостный вид напоминает мне о залитом солнечным светом пространстве вне мрачных стен этого дома.
– Спасибо, – говорю я, когда она начинает расправлять одеяла. – Но вам не обязательно… Я лучше просто… Спасибо.
– Никаких проблем.
Она возвращается в общую комнату. Я следую за ней.
Лейла уже сидит за столом возле стрельчатого окна. При виде свежей выпечки мне хочется всех обнять.
– Боже мой, Пиппа, ты спасла мое утро! – восклицаю я, широко раскрыв глаза.
Сажусь и радостно расстилаю на коленях салфетку.
– Я взяла для вас самый свежий батон, – с гордостью заявляет Пиппа. – Схватила его, как только повариха достала из духовки.
Отламываю кусочек хлеба, и в холодном утреннем воздухе вижу поднимающийся