В Короче Рудмедторг заграбастал на переплавку особенно старинный колокол – XVII в. и чугунные пушки. Кроме того, в 1929-30 гг. музей санкционировал продажу на слом старинных зданий бывшей Коренной пустыни, а также церквей в Фатеже, Обояни и многих других местах края.
От переплавки спаслась только бронзовая статуя «Распятие Христа» работы итальянского скульптора С. Альбано, забранная из алтаря лютеранской кирхи в Курске. И то по причине своего «антирелигиозного значения, характеризующего тесную связь дворянства с церковью», согласно экспертной оценке сектора науки Наркомпроса. Ведь на постаменте статуи имелась надпись, оказавшаяся для нее при большевиках спасительной: «Сие распятие принесено в дар Суджанским предводителем дворянства, камер-юнкером двора Его Императорского Величества Симоном Александровичем Юрьевичем и супругой его Анной Сергеевной, урожденной графиней Апраксиной, евангелической лютеранской церкви… в день Пасхи 1907 г.»[105].
Никакой документации разрушаемым в 1930-е гг. памятникам культуры музей не вёл. От большинства из них вовсе не осталось информации. Много позднее, в 1970-80-е гг., в музей от случая к случаю поступали сведения о случайных находках следов некоторых из тех исторических ценностей. Например, «в с. Верхополье Касторенского района, в помещении склада стройматериалов – бывшей школе, на полу вместо половых досок лежит икона „Варвара-мученица“… очень большого размера» – сообщала, приезжая туда, Н.М. Левшина. Ей объяснили, в чем дело: «Когда строили школу, одновременно разрушали церковь… И, чтобы добру не пропадать, директор школы распорядился использовать ее [икону – С.Щ.] как строительные доски. Изображением клали вниз» [106].
Директриса музея (она же председательница горбюро краеведения) Мария Константиновна Кардаш сочла, что внешних, по заказам других инстанций секвестраций культурных ценностей маловато будет, и она сама обратилась в Главнауку со служебной запиской, где просила избавить музей от слишком большой (более 3 000 экз.) нумизматической коллекции (составленной, напомню, из нескольких богатых собраний курских коллекционеров начала века). Лучшие монеты Кардаш предлагала передать в центральные музеи, дублеты продать через Госторг или обменять в других музеях на более актуальные с ее точки зрения экспонаты [107].
Протестовать против вандализма оказалось некому: в сентябре 1930 г. музей получил очередную директиву Наркомпросса о кадровой чистке, где ребром ставился «вопрос об освежении личного состава… путём:
1) перевода на пенсии сотрудников, достигших преклонного возраста;
2) снятия с работы… недоста�