«Э-эх, гуляй Рассея!» Пьяные от крови, секли «разноцветные» мужики друг друга до седалища шашками, расстреливали сотнями, кидали в ров, каждый раз доказывая силой свою правоту. Вымирало хозяйство, останавливались заводы, голод приходил в города. Три империи, охваченные огнём в первую мировую войну, пылали жарко на человеческих революционных дровах, а затухая, являли миру новые государства.
И купился-таки русский мужик на большевистские лозункги: «власть – народу», «землю – крестьянам», «фабрики – рабочим» и «мир – солдату», наивно поверив в обещания. А поверив, и став солдатом «революции», ради «великой цели» всеобщего «равенства и братства» стал убивать сограждан, не желавших делиться добытыми своим потом и кровью благами. Маленький, РКП (б) эшный пятипроцентный осколочек зеркала, стал неистово плавиться, поглощая рядом разбросанные зеркальные куски, некогда бывшей Российской империи. Оно постепенно остывало, кристаллизовалось и покрывалось железной амальгамой с красным оттенком, будто впитывая всю кровь своих жертв.
В начале 1918 года, от непосильного труда, желания оставить своим детям как можно больше, от потрясений, выпавших на долю русского мужика, от завезённого кем-то из «дезинтиров» с фронту, тифозной воши, скончался Силантий. Перед смертию, причастившись Святых Тайн у местного дьячка, раздал детям слабеющей рукой из загашника по пять золотых червонцев. За старшего теперь остался Иван, а в отцовском доме, стало быть, Илья присматривал за матерью и младшими сестрёнками.
Через два года, оженив Илью, иссохнув от тоски по отошедшему на вечнай покой мужу, скончалась и мать. Молодая жена Ильи, тоже Анна, почувствовала свою силу в Лычагинском дому и принялась наводить свои порядки. Дуняша тихо плакала, гладя и жалея маленькую Аннушку, которой и доставались все тычки от новой хозяйки дома. Потом решилась и пошла к Ивану.
– Ваньша, Христом прошу, забери ты нас из папинова дома. Силов больше нет. Аннушку совсем затыркала Илюхина барыня. Проходу не даёть, всё не по-ейному, брухтается цельный день, что корова!
– Ладны! Пойдём сундук собИрём, живитя у мине. Только уговоыр, я старшой – мине слушить! И Малашу тож! Кормиить-поиить вас некады, хозяйство большое, помогать будитя.
Дуняша утёрла платком благодарные слёзы