– Видишь ли, сынок, в чем дело, – Багдасар сделал глоток чая и поморщился – он не любил горячего, – грамматика Чамчяна основана на системе Мхитара Себастийского, перешедшего в католическую веру и соблазнившего к тому множество армян. Наша церковь не дозволяет сношений с его последователями – только с теми, кто желает вернуться в веру своих отцов.
Ованес, уже отчищенный от соуса, сидел с заткнутой за воротник салфеткой и уныло жевал под строгим взглядом матери. Но едва она отвернулась от него и заговорила о чем-то с Сатеник, как он повеселел и, торопливо проглотив лепешку, радостно заметил:
– Сегодня так холодно, что никто в школу, наверное, не придет.
– Кто захочет учиться, тот придет в любую погоду, – сурово отрезал отец.
При этом он с сожалением подумал, что мальчик, скорей всего, прав – в церкви не было камина, от пола, вымощенного каменными плитами, и от стен с давно обсыпавшейся штукатуркой исходил могильный холод, а в пристройке с южной стороны, где занимались дети, было лишь ненамного теплее. Накануне несколько мальчиков, все же решившихся прийти, не могли даже держать в руках карандаши.
– Папа-джан, разреши Ованесу сегодня не ходить в церковь, – попросила мягкосердечная Сатеник, – очень холодно, он еще маленький, простудится.
Обиженный Ованес хотел возразить, что он не маленький, но вошедшая в это время Нур поставила на стол еще одну тарелку с лепешками и, услышав последние слова Сатеник, сердито проворчала:
– Холод-то какой, непременно простудится. Абдулла-паша, вот, простудился. Люди говорят, очень плох.
– Что ты говоришь, – встревожилась Анаит и с беспокойством поглядела на мужа.
Мамед-Абдулла-паша, уже много лет управлявший Карсским пашалыком, был умным человеком и рачительным хозяином. Хитрость и изворотливость помогли ему во время войны с Россией сохранить крепость – он несколько месяцев заверял в своих посланиях главнокомандующего Гудовича и генерала Несветаева в своем искреннем желании передать Карс в русское подданство. Несветаев ждал и не начинал штурма, а Мамед-Абдулла тем временем увел всех жителей пашалыка из деревень в крепость. Когда Несветаев, потеряв терпение, занял пашалык, его армия не нашла там ни жителей, ни продовольствия, а Мамед-Абдулла-паша сидел себе в неприступном Карсе и в ус не дул.
К армянам паша относился неплохо, когда эрзерумский Юсуф-паша, разбитый Несветаевым при Гюмри, явился искать спасения в Карсе, Мамед-Абдулла не разрешил его солдатам притеснять и грабить местных христиан, а во время войны с Россией не запрещал армянским и греческим купцам тайно торговать с Тифлисом и даже водить караваны в Астрахань – понимал, что без торговли жизнь в городе замрет.
За шесть лет мира, прошедших после подписания