Американский исследователь А. Даллин охарактеризовал НТС как «решительную и хорошо организованную группу», которая «смогла внедриться практически во все германские структуры, связанные с русским вопросом… Но русские национальные интересы, как их видел НТС, взяли вверх над приспособленчеством, что привело к конфликту с гестапо и к аресту руководителей НТС летом 1944 года»[125]. Тем не менее известно, что несколько «новопоколенцев» служили и в подразделениях СД. В их числе были сотрудники «Цеппелина» – Николай Николаевич Рутыч (Рутченко) и Игорь Леонидович Юнг[126].
Надо сказать, что инициатором использования в разведывательно-диверсионных целях русских из числа эмигрантов под эгидой СД был уже упомянутый начальник отдела VI C Хайнц Грейфе[127]. Бывший член НТС С. Владимиров (наст. – С. Гаврик) в своих мемуарах пишет, что РСХА «еще до пересечения немецкими войсками границ СССР позаботилось, чтобы… имелись квалифицированные переводчики и “консультанты по русским делам” из числа заслуживающих доверия эмигрантов. При этом имелось в виду использовать их для установления контактов с антисоветскими элементами на оккупированных территориях и при создании марионеточных органов “самоуправления”»[128].
Несмотря на то, что в первые месяцы войны более широкие возможности в деле использования эмигрантских кадров имелись не у РСХА и его VI управления, а у других ведомств и структур: вермахта, Министерства пропаганды, Министерства по делам оккупированных восточных территорий и т.д., эсэсовцы не собирались отказываться от проведения «своей линии» в вопросе организации коллаборационизма на советских территориях. Более того, в планы СС входило полное подчинение русских коллаборационистских структур. Бывший сотрудник отдела пропаганды вермахта В. Штрик-Штрикфельдт свидетельствует, что летом 1942 г. полковник К. фон Штауфенберг предупреждал его, что «СС, несмотря на свою теорию об унтерменшах, без стеснения пойдет по пути использования людей. И если Гиммлер возьмется за русское освободительное движение, он привлечет для СС и сотни тысяч русских. Одни поверят обещаниям, другие пойдут по бесхарактерности или из карьеризма»[129].
И действительно, как констатирует современный американский исследователь П. Биддискомб, «с началом войны служба внешней разведки СС начала предпринимать собственные попытки использования агентуры по ту сторону Восточного фронта, невзирая на то, что это предусматривало тесные контакты с русскими “недочеловеками”. В течение войны целый ряд параноидальных расистских эсэсовских аксиом были нивелированы…»[130].
Таким образом, вопреки распространенному мнению, русские эмигранты без особого труда могли включиться в работу (пропагандистскую, разведывательную, диверсионную и т.п.) на оккупированных территориях, разумеется, при условии изъявления полной лояльности