Возвращение из отпуска. Кирилл Мошков

запрещены: просто государственные чиновники в несколько дней поснимали со всех храмов и молельных домов Космопорта распятия, полумесяцы, могендовиды и изваяния Будды и заменили их двусмысленным символом нового культа – молотом. Немногочисленные твердые последователи старых религий быстро были поставлены в положение полулегальных иноверцев. Более того, началась невиданных масштабов кампания и против атеизма, признаваться в котором с определенного момента стало весьма невыгодно. Пантократор, правда, вскоре почил в бозе, будучи девяноста пяти лет от роду; все ждали, что трон займет его шестидесятилетний сын Бертольд, но тот внезапно отрекся от престола, и корону Галактики надел внук, ставший Робертом XII.

      Он продолжил дело деда с небывалой рьяностью. Все лица, обычно сопровождавшие Пантократора на телеэкранах – министр двора Шпеннглер, министр безопасности Эндерс, министр иностранных дел Хайзиг – исчезли в одночасье. Их заменили какие-то безмолвные статисты. Остался только министр по делам культов Маттхойзер, сразу вошедший в небывалую силу. Этот тщедушный, седенький старичок в золотых очках, с вечно оттопыренной нижней губой, затмил самого Пантократора – рослого молодого мужчину – зачитывая за него, согласно кивающего, почти все выступления.

      И это действительно было только начало: теперь ясно было видно, что именно с этого момента Империя покатилась туда, где оказалась сегодня.

      – А вы религиозны, Йон? – спросил Легин. Ничего не понимающих землян-японцев увезли, улица вновь опустела. Из соседнего с варьете скромного заведения под вывеской «Салон массажа» высунулись две девицы, огляделись и убрались от греха подальше.

      Йон помолчал.

      – Ну, вам-то я скажу. Я католик. Таких, как я, большинство. Мы внешне лояльно приняли новый культ, но не исполняем его обряды, стараемся оставаться христианами. Или, скажем, мусульманами, как мой редактор.

      Он перекрестился, быстро глянув по сторонам, и вздохнул.

      – Хотя, честно говоря, я не знаю, как можно оставаться христианином и числиться среди тех, кто исполняет эти бесовские обряды. Впрочем, Господь милосерден… А вы, Легин? Вы веруете? По-моему, у вас в Конфедерации это редкость.

      – Не такая уж редкость, – рассеянно ответил Легин, глядя на стекло. – А я… Да, я верующий. Моя семья издавна принадлежит к Антиохийской православной церкви.

      – У вас греческие предки? Или арабские? – мигом спросил Лорд, машинально, по журналистской привычке.

      – И греческие тоже, – кивнул Легин.

      В этот момент в бар вошел новый посетитель. Лорд быстро оглядел его.

      Это был очень молодой рыжеволосый юноша в черных джинсах и тертой кожаной куртке, когда-то коричневой, а теперь светло-рыжей. На ногах его позвякивали шпорами ковбойские сапоги на мощных каблуках, от которых он казался еще выше – а росту в нем было не меньше ста девяноста сантиметров. Длинные, пышные его волосы были забраны в хвост, на длинном конопатом носу сидели кругл�