– Вы. Вон.
Громкий шепот в таких случаях действует сильнее крика.
Коньман немного помедлил.
– Сэр, я не…
– Вон!
Коньман исчез. Я повернулся к остальным и выдержал паузу. Никто не смотрел мне в глаза.
– А вы учтите: если мне еще раз придется появиться здесь по такому же поводу, если я услышу, что кто-то повысил здесь голос, я оставлю после уроков всех – и нарушителей, и их подручных, и безмолвных болельщиков тоже. Ясно?
Головы закивали. Среди учеников я заметил Аллен-Джонса и Макнэйра, Сатклиффа, Джексона и Андертон-Пуллита. Половину моего класса. Я удрученно покачал головой.
– Я был лучшего мнения о вас, третий «Ч». Я считал вас джентльменами.
– Простите, сэр, – пробормотал Аллен-Джонс, уставившись на крышку парты.
– Полагаю, извиниться вы должны перед мистером Тишенсом.
– Простите, сэр.
– Простите.
– Простите.
Тишенс, выпрямившись, стоял на кафедре. Из-за непомерности моего стола он казался еще меньше и неприметнее. Его печальное лицо, казалось, состояло из одних глаз и бороды – не столько кролик, сколько обезьянка-капуцин.
– Я… м-м-м… спасибо, мистер Честли. Я н-наверное… м-м-м… т-теперь с-справлюсь сам. Мальчики… ну…
Выходя из класса, я повернулся, чтобы закрыть дверь, и на мгновение поймал сквозь стекло его взгляд. Он почти сразу отвел глаза, но я успел заметить их выражение.
Никаких сомнений – сегодня я обрел врага.
Пусть тихого, но все же врага. Потом он подойдет ко мне в преподавательской и поблагодарит за вмешательство, но ни один из нас не сможет скрыть тот факт, что его унизили перед классом и я был свидетелем его унижения.
И все же его взгляд испугал меня. Как будто за смешной бородкой и обезьяньими глазками показалось некое тайное лицо – лицо немощной, но непримиримой ненависти.
6
Я чувствую себя ребенком в кондитерской в день выдачи карманных денег. С кого начать? С Грушинга, Слоуна, Честли или Страннинга? Или взять пониже, с толстого Дуббса, который с такой вальяжной спесивостью занял место моего отца? Или с этого придурка Джимми? Или с кого-то из новичков? Или прямо с Главного?
Надо признаться, мне очень нравится эта затея. Но так слишком просто, а кроме того, я хочу нанести удар в самое сердце «Сент-Освальда», а не по его директору. Я хочу разрушить все, а не просто сбить с крыши пару горгулий. Такие места, как «Сент-Освальд», имеют обыкновение возрождаться, войны кончаются, скандалы увядают, даже убийства в конце концов забываются.
Не стану торопиться, лучше подождать вдохновения. Я получаю то же удовольствие от пребывания здесь, что и в детстве: это восхитительное ощущение переступания черты. Мало что изменилось с тех пор: новые компьютеры неловко взгромоздились на новые пластиковые столы,