Остановив машину у главного корпуса, он помог Кате с детьми выбраться наружу и сказал выбежавшим медсестрам:
– Санитаров с носилками к машине, возьмите у Кати детей и поднимитесь с ней в мой кабинет, а этого юношу, что на водительском месте, отведите в кабинет секретарши – пусть умоется и выпьет кофе.
Алеша вздрогнул и начал вылезать из машины.
– Спасибо, Антон Максимович, но я не…
Антон повелительно поднял руку.
– Все, не возражай, здесь распоряжаюсь я. Дай мне, пожалуйста, спокойно заняться Артемом, а потом у меня с тобой будет серьезный разговор.
В кабинете брата Катя, умывшись и покормив детей грудью, легла на диване, обняв мальчиков, и только теперь до нее начал доходить весь ужас пережитого. Она заплакала, заснула, проснулась и снова начала плакать. Вошедший в кабинет Антон наклонился над ней и легонько дотронулся до ее щеки. Вздрогнув, Катя подняла на брата распухшие от слез глаза.
– Антоша, ты не представляешь…
– Успокойся, все хорошо, приди в себя.
– Он хотел убить детей – обоих! Он угрожал пистолетом – хотел, чтобы я сказала, кто из них его сын. Он готов был убить собственного сына, если я не скажу! – она села, спустив ноги с дивана, и судорожно вздохнула. – Как Артем?
Антон поцеловал сестру и ласково провел рукой по ее волосам.
– Все в порядке, но большая потеря крови – задет крупный сосуд. Если б мне не удалось вовремя остановить кровотечение, он не дотянул бы до Москвы. Через час приедет хирург, и мы решим, есть ли необходимость переливания. Диагностика не выявила никаких серьезных повреждений внутренних органов. Ладно, спи, а я пойду к Алеше – мне нужно с ним поговорить.
Катя вскочила, расправляя мятый халат.
– Подожди, я найду на полке для него какую-нибудь рубашку – у него свитер порван.
Ожидая Антона, Алеша умылся, но вид у него все равно был не слишком респектабельный – от уха до виска тянулась длинная ссадина, на скуле темнел кровоподтек, а легкая летняя водолазка была изодрана в клочья. Медсестра, принесшая кофе с бутербродами, с любопытством покосилась на него, но ничего не посмела спросить и лишь сказала:
– Антон Максимович велел вам закусить, пока вы его ждете, – и вышла.
При виде еды его замутило от голода, но горло внезапно сдавил спазм. В памяти встал давно забытый эпизод далекого детства – пожилая женщина с затравленным взглядом пронзительно кричит его отцу:
«Убийца! Это ты убил мою дочь!».
Откинувшись на спинку кресла, Алеша закрыл глаза, но видение никак не уходило. Вошедший Антон решил, что он задремал и остановился, однако ресницы Алеши дрогнули, и взгляд, устремленный на Антона, на миг сделал юное лицо бесконечно старым.
– Как ваш приятель? – сдавленным голосом спросил он.
Глядя на его синевато-бледные щеки, на которых ссадина