Опять возня. Почему он всегда так делает?
Прии казалось, что ее предвкушение можно почувствовать на вкус. Оживление словно раскрашивало воздух в комнате. Друзья Джейкоба глубоко вдохнули, и ожидание стало еще более напряженным.
Джейкоб вошел в комнату.
Прия включила свет.
– Сюрприз!
Смех. Дружный крик затаивших дыхание людей.
Привыкание к свету. Осознание увиденного…
Крики «С днем рождения!» и «Сюрприз!», оборвавшиеся на полуслове.
Отвисшие челюсти. Ошеломленные вздохи.
Ошарашенный Джейкоб таращился на собравшуюся толпу. Увидев жену, он поспешил выскользнуть обратно за дверь.
Он был не один. На руке у него, словно шарф, висела едва достигшая совершеннолетия нимфа.
Зрелая женщина, оставленная ради более молодой соперницы. Опостылевшая жена, отвергнутая для юной любовницы.
«Я всегда стараюсь быть оригинальной. Просто ненавижу банальности», – говорила Прия бессчетное количество раз, давая интервью или отвечая на комплименты тех, кто восторгался ее оригинальными, сильными документальными фильмами.
А теперь она сама стала банальностью.
Живой, дышащей банальностью.
Глава 4
Сита
Стыд. 1925 год
– Знаешь, где я ее нашел?! – рычал отец, затаскивая Ситу по ступеням и вталкивая в столовую, где сидела мать, потягивая чай с кардамоном и заедая его пакорой[1].
Она перестала жевать, и ее глаза расширились от ужаса при виде промокшей до нитки дочери, с одежды которой стекала на пол вода.
– Она плавала в пруду вместе с сыном поварихи! – рявкнул отец.
При этих словах глаза матери расширились еще сильнее, и Сита разглядела в них кое-что еще, кроме возмущения. Стыд. Матери было стыдно за нее.
– Я не… – начала было Сита.
– Тихо! – проревел отец.
Обычно он не обращал на нее внимания; за проступки ее наказывала мать, и это случалось почти каждый день, поскольку Сита не могла удержаться от того, что девочкам делать не положено. Именно поэтому она не только ужасно испугалась, но и испытывала невероятное возбуждение из-за того, что навлекла на себя порицание отца.
– Я… я с этим разберусь, – произнесла не свойственным ей подавленным тоном обычно крикливая мать.
– Очень на это надеюсь! – рявкнул отец. – Нельзя позволять, чтобы она выставляла себя на посмешище. Мы никогда не сможем выдать ее замуж, если она и дальше будет разрушать свою репутацию… Если кому-нибудь станет известно, что вытворяет наша дочь…
– Об этом никто не узнает, – быстро сказала мать. – Я прослежу за этим.
– Мы должны найти ей хорошую партию. Я все еще выплачиваю долги за ремонт крыши, которая рухнула при ее рождении…
– Это не… – пробормотала Сита; она дрожала в своей промокшей одежде и с хлюпающим звуком переминалась с ноги на ногу, стоя в луже зловонной воды.
– Ни